– Сверхтрясающе, – пискнул поэт, точно всё, о чем толковал воин, кроме нескольких слов, он знал и без лишних объяснений. – Возможны ли такие чудовищества?
– Возможны. Чаще, чем ты смеешь представить, – рыцарь невольно поёжился. – Говоря иначе, мы не только стража, но также сами врата. И ещё кое-что, длинноухий. Шастать между мирами в своё удовольствие, – звонко пристукнув кулаком по щиту, передразнил он недавние речи поэта, – выйдет едва ли. Дар вспыхивает лишь на короткий миг, пока длится сопряжение. Так что, полагаю, Лика не успевает полюбоваться красотами других земель.
– Значит, вы оба всё время знали, кто я и откуда взялся на самом деле.
Переварив услышанное, я насупился и принялся медленно подниматься на ноги. Я не ощущал в груди яростного жжения, обиды или страха. Однако нежданное откровение все же будоражило нутро, словно кухарь, сильно всколыхнувший кувшин с застоялым маслом.
– Знали, дружище, – ровно ответил Тамиор. – Знали. Я же сам тебя и оставил посреди базара Мак-Таура. Ох, и погожий денек тогда выдался, – здоровяк тепло подмигнул и проговорил более настойчиво: – Так заведено и так всего лучше. Иномирец должен узреть первым именно себя и осознать, что это не сон какой, а взаправду. Тот фонтан на площади как раз был поблизости и пришелся как нельзя кстати. Чем не зеркало? Да и видел бы ты сейчас Варанту тогдашнего. Ну прямо-таки куренок, оказавшийся в дремучем лесу ближе к полуночи. Напуганный, весь от жара блестит, будто отполированные к параду доспехи. Зрелище непременно забавное, – усмехнулся рыцарь. – Зато теперь – могучий воин. На хромой козе не подступишься.
Бородач отложил отцовскую эгиду в сторону, выправил сгорбленную спину и вгляделся в мои глаза, застланные бурей противоречивых помыслов.
– Ну, что вскочил, как ужаленный? Садись. Силы побереги. С тобой, братишка, я всё одно драться не буду. Можешь меня стукнуть, если хочешь. А только сделанного не воротить. Надо решать, как дальше поступать станем.
Суровое и породному улыбчивое лицо Тамиора, уверенный тон и всегда присущее ему непоколебимое спокойствие мгновенно охладили пыл, настырно подступающий к горлу.
– Стукну... Ещё как стукну, когда за дело будет, – буркнул я, усаживаясь обратно на своё место и опуская голову к земле.
Рыцарь хмыкнул в бороду и понимающе прищурил веки. Разговор стих. Даже вездесущий Давинти старательно держал язык за зубами, хотя по его возбужденному до бледного румянца на впалых щеках виду можно было смело предположить, что этот подвиг даётся ему с исключительным трудом.
Приятные и в то же время тревожные воспоминания о первых и особенно непростых месяцах существования в новом совершенно незнакомом мире проносились передо мной вереницей простых, но столь драгоценных сердцу событий. И ни в одном из свершений, пережитых мной бок о бок с этим суровым, порой непроходимо упрямым и по-хорошему незатейливым человеком не имело ни малейшего привкуса злобы или предательства. Вспоминалось только неподдельное тепло и товарищеская забота.
Я нервно замычал, набрал до отказа пахнущего вечерними травами воздуха в грудь и поднял взгляд на друга с его пушехвостой спутницей.
– Почему? – сбиваясь через слог, будто вопреки одобрению хозяина, вымолвил мой голос. – Я не слишком-то скорблю по никчёмности предыдущей жизни, но... зачем выбор пал именно на меня? Не воин, не мыслитель... Простак, тонущий в рутине скуки.
