– Милый, говорила она, – целуя при встрече. – Покупай себе что хочешь, а мне лучше сдавай валюту и поверь, я найду ей правильное применение.
Сын же был вполне счастлив компьютером и доставляемыми к нему различными новыми прибамбасами. В общем, жизнь удалась.
Омрачали её лишь две вещи. Правда, пока ещё слегка. Первая – невозможность брать с собой в поездки свою любимую жену. Нет, никаких ограничений со стороны начальства не было. Не жаль тратить на жену деньги, трать ради бога. Дело было в самой жене. Она в то время издевалась над студентами в одном ВУЗе, где работала профессором как основном месте и ещё в паре-тройке мест по совместительству. Нагрузка немалая и вырваться на неделю во время учебного периода удавалось крайне редко. Оставалось лето, но как раз летом командировок почти не было. Ушлые зарубежные коллеги ни в какую не хотели тратить драгоценное время летних отпусков на какие-то там мероприятия. А если что-то и организовывалось, то буквально на день-два, и тащить жену с собой смысла не имело. Ну, пару раз удавалось, что только раззадоривало жену и она начинала считать годы и месяцы до выхода на пенсию, чтобы в полной мере отдаться роли верной спутницы. На мои предложения бросить на хрен эту работу, резонно отвечала, что частный бизнес, как она помнит из учебника по научному коммунизму, чреват возможным банкротством, чёрной неблагодарностью, безработицей и прочими уродливыми гримасами капитализма. Вторая вещь заключалась в том, что несмотря на обилие заграничных поездок, фактически я мало что мог увидеть. Да, удавалось запудрить мозги бухгалтерии и вылететь в субботу, а не в воскресенье. Да, удавалось точно также возвращаться домой не в пятницу аккурат по окончании конференции или выставки, а опять же в воскресенье. Тем самым получить два-два с половиной дня на выполнение программы ознакомления с музеями, достопримечательностями города и его магазинами. Но, не всегда и особенно в случаях, когда ехать приходилось с гендиректором. Тот музеи не любил, ходить по городу – тем более, и пресекал все мои попытки продлить пребывание или хотя бы отпустить меня на пару часов из-под своего начальственного взора.
Было ещё одно сопутствующее осложнение. Я его вначале не заметил, не обратил внимание на изредка мигающий красный сигнал опасности, как и Васисуалий Лоханкин не обратил внимание на предупреждение соседей по Вороньей Слободке о необходимости тушить свет в общей уборной.
– Где это твой мужик пропадает? – спрашивали мою жену соседи по даче.
– Да опять в Вене мучается, – простодушно отвечала она.
Простота хуже воровства и реакция на эту простоту жены была, мягко говоря, неожиданной. По крайней мере, судя по выражению на лице соседа, которое никак не свидетельствовало о сопереживании моим мучениям. А так как моё отсутствие по подобным причинам на даче, фанатиком которой я прослыл, отличалось завидным постоянством, в народе крепло убеждение, характеризуемое кратко и ёмко – Вот же, сука! Или помню, как возвратился с редкостной халявы. В средине мая обломилась конференция и выставка в Дубровнике. Мероприятие проходило в пятизвёздочном отеле на берегу моря в полукилометре от стен старого города. Мне удалось ввести в заблуждение родную бухгалтерию, подпольно включив в стоимость взноса оплату типа «всё включено». Это позволило сохранить девственность почти всей сумме командировочных расходов за вычетом ежевечерней траты небольшого количества местных тугриков на устриц в кафе в старом городе, куда я отправлялся после ужина. Ну люблю я устрицы, люблю! В отеле стоило спуститься на нулевой этаж, как вы оказывались на большой бетонной террасе, с которой можно было бухнуться прямо в прозрачное тёплое море. Что я делал трижды в день. Утром перед завтраком, во время двухчасового перерыва на обед и вечером перед устрицами. Майский загар не стоек, но шикарен и за неделю курорта я привёл себя в вид отдохнувшего месяц в Ялте в июле. Когда же вернулся в понедельник на службу, то на лестнице столкнулся с начальником НТО. Саша, так его звали, не то что по английски, так и по русски выражался крайне неохотно, предпочитая односложные ответы типа да или нет. Но тут, увидев мою физиономию, сияние которой не испортил бы и съеденный килограмм лимонов, проворчал:
