– Ничего, неважно, – добавила она. – Давай сменим тему.
Макс тут же воспользовался удобным случаем:
– Согласен, давай лучше поговорим о нас. Когда мы снова увидимся?
У Анжелики екнуло сердце. Он снова хотел с ней встретиться!
Макс смотрел на девочку, и его глаза орехового цвета сияли – казалось, его позабавило удивление Анжелики. «Почему же я такая неуклюжая?» – расстроенно подумала девочка. Она бы многое отдала за то, чтоб чувствовать себя так же непринужденно, как Жасмин, в такой момент уж она бы точно нашлась что сказать.
– Не знаю… – пролепетала она.
Макс положил свой шлем на мопед и взял ее руку в свои.
– Можем пойти в кино, например, в следующее воскресенье – выбирай фильм.
Анжелика просто расцвела:
– Хорошо, только больше никакого мопеда, ты же знаешь, что ездить вдвоем нельзя.
Макс кивнул, улыбнулся и слез с мопеда.
«А теперь почему он так смотрит на меня?» Анжелика бросила взгляд за ворота. Меньше всего она хотела столкнуться с мамой в такой момент.
– Я… я должна идти теперь.
– Но ты кое-что забыла.
Она подняла брови:
– Что же?
– Поцелуй, – ответил мальчик, сделав шаг ей навстречу.
Макс сам себе удивлялся: он казался увереннее в себе, чем было в реальности.
Анжелика почувствовала, как кровь приливает к щекам. Она никогда еще никого не целовала, кроме мамы, папы и одного мальчика из детского сада, с которым она дружила в четыре года.
Девочка подняла глаза, ее эмоции были написаны на лице. Она приподнялась на цыпочках, закрыла глаза и поцеловала Макса. В щеку.
«Я не просто неуклюжая, – подумала она про себя. – Теперь он подумает, что я безнадежна».
Когда девочка снова открыла глаза, Макс улыбался, поправляя волосы. Но Анжелика не поняла, что означает эта улыбка – радость или разочарование.
– Я должна бежать, – сказала она.
– Подожди!
Но она уже подошла к двери.
Макс смотрел, как она уходит, и улыбка не сходила с его лица. И он совсем не был разочарован.
– Значит, ты его поцеловала? – спросила Клео, уставившись на Анжелику с лукавой улыбкой.
Девочки надевали коньки в раздевалке Паластеллы. Совсем скоро им пора было выходить на лед.
– Да… но… я…
– Да… но… я? – повторила за ней Клео, изогнув бровь.
Анжелика казалась смущенной.
– Я вела себя как дурочка! Он подумает, что я ненормальная. Настолько неловкая, что не могу даже парня поцеловать!
Клео скривила губы:
– Я тебя умоляю! Если бы он действительно так думал, он не прислал бы тебе всех этих эсэмэсок. Сколько, говоришь, их было?
Анжелика погладила жемчужно-белый телефон, который держала в руках:
– Шесть.
– Ну вот, – кивнула Клео. – Спасибо за этот прекрасный день. Очень жду новой встречи. Я думаю о тебе. И так далее и так далее. Жаль, что сегодня наш Макс опаздывает, а то я бы посмотрела, как вы целуетесь, голубки!
Анжелика шутливо толкнула ее:
– Ты невыносима. Но расскажи мне о Садии… Что случилось?
– Ее отец узнал, что она катается на коньках, и страшно разозлился. Теперь Садия наказана. И Балраджи тоже. И кажется, даже Аниша.
– Аниша?
– Это мама Садии.
– Нам нужно обязательно что-то сделать. Мы не должны позволить, чтоб отец запретил Садии заниматься. И потом, почему нет?
Клео спрятала шнурки от ботинок за резинки полосатых спортивных штанин:
– Знаешь, отец Садии соблюдает традиции своей страны, хотя и живет в Италии по крайней мере лет двадцать. А я не думаю, что в Индии фигурное катание стоит на первом месте среди женских видов спорта.
