– Уступаю настойчивым просьбам брата, пойду с ним.
– Простите меня, родные мои, если кому чем не угодил, – Варфоломей низко поклонился младшему брату и его жене. – Не забывайте меня, я же буду молиться о вас, буду просить Бога, чтоб Он дал вам всем здоровье, благополучие, силы и разумение в воспитании детей ваших.
Варфоломей обнял каждого и с каждым троекратно поцеловался.
– Удачи тебе, Варфоломей, и тебе, Стефан, на пути избранном. Господь поможет вам. – Пётр смахнул скупую слезу.
– Если совсем тяжко будет, если силы покинут вас, возвращайтесь, всегда рады вам будем, – молвила Екатерина, в отличие от мужа не сдержавшая слёз.
– Спасибо, родные мои, – тихо сказал Варфоломей, отвернулся и приложил руку к глазам.
Стефан присел, привлёк к себе Климента:
– Сынок, родной, люблю я вас с Иоанном и всегда буду помнить о вас. Слушайся и люби родителей своих новых. Заботься о брате. Господь поможет вам.
Поцеловав сына, Стефан осенил его крестным знамением.
Пётр подошёл к возку и подал Варфоломею его скудный скарб:
– Поедем мы.
Старшие братья взяли свои вещи. Пётр помог Екатерине сесть в возок, усадил Климента, размазывающего рукавом слёзы, и сел сам. Возок тронулся. Стефан и Варфоломей перекрестили их вслед, перекрестились сами и вошли в ворота.
Внутри монастыря стояла небольшая церковь, а рядом, по сторонам неширокой улицы, расположились четырнадцать келий. Брёвна, из которых были сложены строения, потемнели от времени, потому как монастырь существовал здесь с давних времён. Позади каждой кельи имелись огородики, на которых уже убрали урожай. Кое-где на них трудились монахи, вскапывая землю под зиму.
Подойдя к одной из келий, Стефан и Варфоломей положили свою поклажу у порога.
– Оставим здесь и пойдём к игумену за благословением. Я с ним уже говорил и получил его разрешение покинуть обитель.
Келья игумена была такая же маленькая, как и все остальные – всего одна комната не более двух простых саженей в длину и двух в ширину. Сквозь маленькое окошко пробивался дневной свет. Убранство было скромное: в углу на полке-иконы, перед ними – лампада. У стены – лежанка, на которой сидел игумен Митрофан, седой старец с длинной бородой. Возле лежанки – небольшой столик, сколоченный из гладких белых липовых досок, на нём лежала открытая книга и горела свеча.
Войдя в келью, братья перекрестились и опустились перед старцем на колени. Стефан, поклонившись, обратился к нему:
– Святый отче, пришёл брат мой Варфоломей. Благослови нас на путь, нами избранный, решились мы уйти в пустыню, будем молить Бога, спасающего нас от малодушия и от бури.
– Встаньте, дети мои, – произнёс игумен, поднимаясь с лежанки.
Братья встали.
– Вот ты и пришёл к нам, сын почтенного боярина Кирилла и жены его Марии, Царствие им Небесное, – тихо, но внятно произнёс старец и пристально посмотрел на Варфоломея.
Варфоломей, стоявший до этого с опущенной головой, взглянул на старца. При первой встрече в полумраке сельской церкви Варфоломею не удалось его рассмотреть. Теперь прежде всего он увидел умные, пронзительные глаза, смотревшие на него из-под густых белых бровей. Варфоломею показалось, что они видят всё, чем полна его душа, и он вздрогнул. Между тем старец продолжал:
– Помню, сын мой, о желании твоём и нетерпении служить Господу нашему. Только молод ты и ещё не знаешь, что есть жизнь в местах уединённых. Не прошёл ты иноческого послушания, не по силам тебе может стать тяжесть отшельнической жизни. Останься пока в обители нашей, здесь привыкнешь к монастырской жизни, примешь иноческий образ. А там как Господь направит.
