– Заныривай.
В комнате, в которую он меня привёл, стоял старый канцелярский стол, пара стульев и черно-белый телевизор на потрёпанной временем тумбочке.
– Пришёл навестить приятеля, – сказал я, – но без документов, назвать номер его палаты в регистратуре отказываются, не поможешь?
– Фамилия, имя, отчество?
– Чугунов Эдуард Алексеевич.
Парень фыркнул:
– Ты что, за лоха меня держишь? Друзья его палату наизусть знают.
Я достал бумажник:
– Сколько?
Парень возмущённо вскинул руки:
– Да ты что, мне жить, что ли, надоело?!
Я положил на плечо парню ладонь и легонько подтолкнул к стулу:
– Если не хочешь, чтобы однажды тебе ответили на этот вопрос утвердительно, старайся больше незнакомым людям его не задавать.
Оказавшись в положении сидя, парень занервничал. Я отошёл к окну, достал из пакета револьвер и пояснил:
– Это чтобы никто не мог утверждать, что ты сдал его добровольно.
Как ни странно, но вид оружия подействовал на него успокаивающе. Он глубоко вздохнул, потёр ладонями бедра и сипло выдохнул:
– Шестая… Отделение реанимации.
Мне оставалось лишь надеяться, что его ответ был навеян не школьной программой по литературе.
– Студент? – спросил я.
Он кивнул. Я отсчитал ему три бумажки по тысяче и, пожелав приятного аппетита, оставил размышлять над превратностями судьбы.
Широкие окна стационара выглядели безжизненными. Я на ходу поменял очки с бейсболкой на парик а-ля Стивен Сигал и, поправив на плече сумку с инструментами, направил свои стопы к соединявшемуся с административным корпусом галереей стационару.
В пустом предбаннике с красными пластмассовыми стульями и зелёными стенами стояла звонкая тишина. Я подошёл к двустворчатым дверям с надписью «Реанимационное отделение» и заглянул в небольшое стеклянное окошко.
Длинный мрачноватый коридор с многочисленными дверями проходил через весь стационар и заканчивался окном. Сразу за дверями, рядом с пожарным щитом, стоял стол с телефоном и пустой стул с переброшенным через спинку врачебным халатом. На всякий случай я подёргал дверную ручку. Заперто. Увы, но почему-то сегодня на все объекты я попадал в неурочное время.
Я поднялся этажом выше и, представившись медсестре наладчиком медоборудования, попросил проводить в реанимационное отделение. Решение оказалось удачным. Очутившись один на один с одетой в зелёный халатик медсестрой, я повеселел. Девица выглядела соблазнительно. Жаль, что в своё время я так и не подал документы в медицинский.
В палате, куда мы пришли, в полумраке можно было рассмотреть операционный стол и стоявшие неподалёку от него аппараты искусственных лёгких и сердца. Органов, без которых, как утверждают бывалые пациенты, нельзя обходиться даже в раю. Принимая во внимание название палаты, мы, видимо, находились ещё только в его предбаннике. Сестра раздвинула на окнах жалюзи, и я увидел за ширмой три пустых реанимационных кровати.
– Что-то не так? – спросила она у меня.
Вопрос был некорректным.
– В отделении много больных? – спросил я, стараясь не встречаться с ней взглядом.
– Двое. А что?
– Чугунов среди них есть?
– А вы ему кто?
– Да, в общем-то, никто. Корреспондент.
– Умер. Перед обедом перевезли в морг.
На этот раз я взглянул на неё самым пристальным образом. Лицо сестры выглядело по-рабочему будничным.
– Причину смерти установили?
– Предварительная версия – инсульт. Но точно можно будет сказать лишь после вскрытия.
Новость была не из приятных. Теперь я мог рассчитывать услышать откровения Чугунова лишь в видеозаписи.
