– Это дело Сергеева?
– Не совсем. Он вообще насосами занимается. Просто, чтобы открыть задвижку, машинисту из их смены пришлось бы покинуть пульт, а там надо постоянно следить за котлами. Поэтому он, ну, машинист, звонит Сергееву и просит его открыть ту задвижку, а сам контролирует, как меняется давление. У Сергеева одни обходы, хотя и аварии, конечно, тоже бывают, но крайне редко.
– Это отражено на графиках? Изменение это.
– Да, само собой.
– Хорошо, то есть, можно быть уверенным, что это делал именно он?
– Ну… -начальник смены станции пожал плечами, -не знаю.
Графики показывали все как надо, и давление действительно падало и росло как нужно и в то время, которое было на видео. Была, конечно, еще вероятность сообщника, но это казалось слишком запутанным. Да и возвращался на место Сергеев безо всякой спешки. Был и еще один нюанс – Сергеев не служил в армии и, пожалуй, мог не знать, как толком стрелять из пистолета. Но это не точно.
Так что, теперь надо было брать показания с него, а как при этом придерживаться версии о самоубийстве, становилось совсем неясно.
Уже на выходе со станции его вдруг окликнул охранник:
– Товарищ следователь, я вам забыл еще кое-что сказать!
Семенов обернулся – на проходной, как и в прошлый раз бодрый и веселый, стоял Артеменко.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, товарищ следователь.
– Так о чем вы не сказали?
– Так Солома-то, он же памятью своей хвастался…
– Ну, про это вы рассказывали.
– Не, он же и на пришлого нашего после обхода тоже начал: «Я где-то тебя видел, я где-то тебя видел». Достал просто.
– На пришлого? На кого?
– Ну, на Ш который.
– А, Шамушев. И что Шамушев?
– Смеялся; поговорили, пошумели, где могли пересекаться, но вышло, что нигде. Так что и здесь он облажался.
– Подвела, значит, память?
– Ага. Подвела.
– Думаете, от этого он застрелился?
– Не, не знаю. Обидно, может, было, но он такой, что ему по барабану все. Было.
Ну что ж, снова это происшествие из последнего дня охранника. Если не знать, что его навестили перед самой смертью (хотя время смерти и было неточно, но в визите никто не признался), можно было бы решить, что он почувствовал наступление старости и не смирился с этим. Ах, да! Еще и гильза!
– А с Сергеевым он не ссорился никогда?
– С Сергеевым? С обходчиком? Как и со всеми, не больше, не меньше. Так, поругивался из-за рюкзака, но ничего особенного.
Значит, мотива как бы не было.
Пока же надо было уточнить инструкции Илонову. Семенов вызвонил помощника и сразу начал:
– Так, расспросил его про забег? Теперь проверь, кто ему звонил и кому он звонил во время убийства. Должны быть несколько звонков или один длинный. Проверь, кому он еще звонил и смс-ки тоже.
В принципе, оставалась вероятность, что звонил Сергеев с чужого телефона, но вообще, слабо верилось, что это он.
За этими размышлениями Семенов чуть не забыл про запись на флешке. Пришлось возвращаться и ставить видео в кабинете начкара.
Начальник караула склонился к экрану:
– Нет, не представляю, кто это может быть.
– Ничего, мы и не надеялись.
– Хотя знаете, -начкар задумался, -а ведь, похоже, что это именно охранник.
– А почему?
– Понимаете, работники, они ходят в касках, белых или оранжевых, а здесь все одного цвета, и шапка тоже. А еще у работников на бушлате ленты светоотражающие. Здесь ничего нет.
Да, с этим мнением стоило согласиться. Итак, все-таки охранник.
– А больше ничего сказать нельзя?
