Читать онлайн Сергей Павлов - Детективы и не только

© Сергей Павлов, 2022

ISBN 978-5-0056-6527-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Крымский город Мамаевск не был большим: несколько холмов, по которым разбежались дома, речка, на главной площади горком да церковь, пока работающая, рынок, клуб и школа. Железная дорога проходила сквозь него, а нужда чинить паровозы и вагоны дала городу завод, тоже небольшой, при нем была и электростанция с трубой, дававшая Мамаевску электричество. Паровозы день и ночь перекликались друг с другом, а жаркий степной ветер сменялся иногда легким черноморским бризом.

Церковь давно уже не звонила заутреню, вечерю, благовест, а гудок завода исправно поднимал на работу и возвещал конец смены. На вокзале располагались почта с телеграфом и телефонной станцией, девушки с которых были предметом обожания молодых рабочих и служащих. Остальное повторяло все подобные городки: пара питейных, столовая, ресторанчик средней руки при гостинице, в котором рабочие, случалось, пропивали премии, магазинчики, булочные, сады во дворах.

За городом, внутри заглохшего парка, стояла разрушенная в Гражданскую графская усадьба, заходить в которую рисковали только отчаянные ребята, да и то после подпития – ходили слухи про привидений. Больница при заводе, аптека в переулке, еще ряд учреждений и заведений, в общем то и все. Каменных домов было мало, и за железной дорогой город плавно перетекал в ту одноэтажно-огородную деревню Мамаевку, которой и был до проведения железки.

Самым же большим событием в истории города была борьба с бандой Сёмки Игнатьева в 20-х. Банду эту, налетавшую в город и гулявшую по окрестным дорогам, ЧОНовцы и латыши окружили где-то в километре от окраин. Целый день ухали пушки и трещали пулеметы. Трупы на подводах тогда провезли по главной, тогда еще Николаевской улице…

Так что жизнь в городе Мамаевске через почти двадцать лет после Революции была более-менее налаженной и спокойной – работа, учеба, собрания, праздники. Завод, на котором, как и на дороге, держался город, кое-как вылез из разрухи и начал заодно чинить трактора, косилки, веялки и прочее окрестным колхозам. Была, конечно, в городе и милиция, но, к счастью, больших преступлений не случалось. Иногда ловили беглого кассира, квартирного или вагонного вора, уводили растратчика. Шерстили рынок от мелкого жулья, торговцев краденым, самогонщиков и спекулянтов. В общем, шла довольно стандартная рутина.

Убийства случались в драках после зарплат, когда водка застила друзьям глаза. Попадались хулиганы, но в целом в городе, где почти все друг друга знали, и преступления раскрывались быстро.

Милицией управлял человек хотя и не местный, но весьма заслуженный и в городе уважаемый – участник Японской, Империалистической и Гражданской Ефимцев Аркадий Павлович. Носил он орден Красного знамени, но и Кресты свои Георгиевские берег. Милицию городскую ему пришлось принять в довольно плохом состоянии и первым делом наводить в ней жесткий порядок. Часть старого состава при этом поплатилась местом, а кое-кто пошел под суд – кто за взятки, кто за побои, кто за аморалку. Так что были у него и враги.

Говорят, что шрамы украшают мужчин, и Ефимцев в последней из трех войн получил свой шрам: при лихой атаке на него налетели двое казаков, он отбил удар одного, другой рубанул шашкой по голове, и спасся он чудом – рядом рванул снаряд, убивший обоих беляков. Кроме шрама над левым ухом, та атака оставила после себя боль, накатывающую временами и раскалывающую голову изнутри. В эти моменты о работе можно было и не думать. В аптеке городской он покупал капли, чтобы глушить эту боль и через это был знаком с местным аптекарем – Редингом Генрихом Карловичем,

Заместителем его и парторгом в местном отделе НКВД являлся капитан Демин Пётр Павлович. В Крым он пришел с Гражданской, да так и остался, только перешел с военной службы в милицию.

Очередной крымской весной уже после Первомая Ефимцев сидел в своем кабинете с Деминым, разбирая текущие дела.

– Маша, Пасечника ко мне позови, – Ефимцев достал из ящика папку дела о вредительстве на заводе и жалобу прокурору.

Пасечник был парнем коренастым, горячим, даже слишком – деревенские драки еще не вышли из него, а вот гонору было много, куда больше, чем жажды знаний. Хорош он был в облавах, слежке, но на допросах срывался, начинал руки распускать, теперь вот и до прокуратуры докатилось.

– Ну что, Сашок, жалоба на тебя из прокуратуры. Пишут, на допросе бьешь. Бьешь?

– Было, товарищ капитан, так за дело же! -милиционер даже не смутился, – Оскорбил он меня.

– И как оскорбил? Сильно?

– Сказал, что неуч я, над протоколом смеялся, стал слова править.

– А, так он еще и запятые, поди, расставлял?

– Расставлял, товарищ майор!

– Ох, Саша, Саша, вот что с тобой делать? Неблагодарный ты человек. Тебе задержанный помогает на себя протокол писать, а ты его по роже! Не стыдно?

– Так он из господ, а я крестьянский! Пусть ему стыдно будет!

– Вот что, товарищ сержант, – перешел в серьезный тон Ефимцев, – пусть нас парторг рассудит. А я вас от допросов отстраняю и для пользы вашей поручаю вам труды товарища Сталина читать, и не просто читать, а писать по ним сочинения, где вы свое мнение высказывать будете. Научитесь правильно писать, читать, изъясняться и понимать. В оперативной работе вы остаетесь. Ясно?

– Ясно, – Пасечник сник.

– Ко мне зайдите потом, литературу возьмете, – добавил Демин.

– Все, идите. – Пасечник вышел.

– Сурово ты с ним, – Демин улыбнулся, – надо еще словарь ему купить, не поймет же ничего.

– Будет знать. А то его протоколы можно в «Крокодил» отсылать. А парень толковый: примечает много, бегает быстро, дерется, стреляет хорошо, хотя это у нас как раз и не нужно.

– Да, стрельбы то давно не было, – Демин, потянувшись, встал из кресла.

– По дереву постучи, – Ефимцев махнул на него рукой и потер голову – снова начинался прилив боли, приходящий откуда-то изнутри головы, и разламывающий ее как раскаленным лезвием. – Слушай, зайди через полчасика, я тут пока приму.

В дверях Демин еще раз посмотрел на него, как бы думая: стоит ли уходить, оставляя начальника в таком состоянии, но Ефимцев, потянувшись в нижний ящик, грозно глянул на него поверх стола и парторг со вздохом закрыл за собой дверь.

Ефимцев быстро налил из графина воды в стакан, накапал в него из флакона, выпил залпом и откинулся в кресле. На лбу выступил пот, лицо перекосилось от боли, руки вцепились в край стола. Стол затрясся от дрожи в напряженных руках…

Все прошло. Майор сидел в кресле и тяжело дышал.

В перерыв он заглянул в кабинет к Демину и сказал:

– Пойдем-ка, Петя в рэсторан, кутить будем!

– Пойдем!

***

Пасечник сидел у милиции, и от выговора Ефимцева на душе было тяжело, да и твердить по приказу литературу желанием он тоже не горел. Весна все разгоралась вокруг, и хотелось радости, гармошки, пляски… Он покачивал ногой, откинувшись на спинку скамейки и мысли его были черны.

– Вы Пасечник? – рядом стояла невысокая стриженая девушка в берете со связкой книг. Платьице на ней было простое, да и сама она выглядела просто.

– Ну, я, и не просто Пасечник, а сержант милиции Пасечник. —настроение у милиционера было отвратительное.

– Я от актива комсомола, нам товарищ Демин передал поручение помочь вам в работе с политикой и грамотностью. Томилина Алла, – она протянула узкую ладошку, Пасечник пожал ее:

– Саша. Александр.

– Может, хоть встанете?

– Ну, что еще? – он нехотя встал, сунув руки в карманы пиджака.

– Сегодня у нас первый урок. В школе занятия кончились, идем туда. Она взяла его за руку и повернулась в сторону улицы.

Шоферы на площади сразу это заметили:

– Чего, Саня, невеста пришла? – девушка вспыхнула разом, отпустила его руку и отстранилась.

– Не, Вася, это его учиться повели,

– Смотри, Саша, чтоб плохому не научила!

Шоферы заржали в голос, девушка наклонила голову еще сильней, ускорила шаг. Пасечник погрозил мужикам кулаком, но они засмеялись только сильней.

В школе было пусто, только хор разучивал песню. Вдвоем они зашли в свободный класс и Алла, кажется, застеснялась еще больше – Пасечник был выше ее на голову, крепкий коренастый. Из них двоих скорее она походила на школьницу

– Ну что, – скучно спросил милиционер, присев на парту, – как учиться будем?

– Александр, -она занервничала еще сильней, убрала прядь с лица, -пожалуйста, не надо. Давайте начнем. Вот тетрадь, – Она протянула ему тетрадь, – я вам из книги почитаю, вы писать будете, а потом разберем это все.

– Вы вообще, где работаете? – Он взял тетрадь, сел за парту с трудом – ноги не лезли, пересел за учительский стол.

– Телефонистка я на почте. Это неважно все.

Была она какая-то серая, невзрачная, нервная и потерянная.

– Ладно, – Саша вздохнул еще тяжелее, – давайте вашу «Мама мыла раму».

***

Городская столовая с тремя фикусами от ресторана на привокзальной площади отличалась от реального ресторана меньшими размерами и отсутствием оркестра. Цены тоже были чуток пониже. А вот официанты были там из того самого ресторана, только перекочевали после революции и НЭПа, когда их выгнали из любимой вотчины волевым решением заводского парткома.

Как только Ефимцев и Демин вошли в столовую, из-за стола у окна привстал аптекарь Рединг:

– Аркадий Петрович, Петр Павлович! Идите к нам, пожалуйста!

Милиционеры прошли к столику, за которым сидели хирург и аптекарь.

– Аркадий Петрович, как голова у вас? – спросил Рединг, – Все так же болит?

– Даже сильней, ничего не помогает.

– Так может Семен Семенович поможет? Он все же доктор, не то, что я.– Рединг рассмеялся: – Семен Семенович, возьметесь за такого пациента? Весь, знаете ли, на работе горит, а лечится только от боли.

– А что болит то у вас?

– Голова вот, с войны мучаюсь, а в последнее время все сильней. Бывает, просто раскалывается.

– Вы, уважаемый, с этим не шутите. Я вот много журналов читаю, да и сам на войнах многих побывал и без них тоже всякого насмотрелся. А у нас как-то не принято о народе было заботиться – на Империалистической все наши еще и без касок ходили. И наркомания, и пьянство, и сифилис… – доктор махнул рукой: – Все это на психику влияет страшно. Надеюсь, у вас такого не было, – Врач усмехнулся в бороду, – Я хоть не специалист, не психиатр, но почитать такое забавно. А случаи, знаете, бывают преинтереснейшие. Например, безумный маскируется под нормального человека, но иногда, только иногда, дает себе выход. И во времена такой, с позволения сказать, маскировки его часто даже психиатру не отличить от обычного человека.– Официант принес уже заказ, еда остывала, но Ефимцев заслушался, – И вот надо здесь уметь найти такой момент, точку, которая покажет его истинное нутро именно во время осмотра, а то вы его уже до следующего срыва не поймаете.

– Да, доктор, прямо как у нас на допросе! – засмеялся Демин:

– Пожалуй. И вот еще иногда, знаете, бывает раздвоение личностей и в одном человеке их оказывается две, а то и больше, и еще не ясно, какая из них более главная и когда и при каких условиях! Ну а причины для этого описывают совершенно разные: психологические травмы, отравления, наркомания, болезни… Так что, Аркадий Петрович, не медлите, заходите к нам, сделаем поначалу рентген, а там, может, и на операцию. Аркадий Петрович, смотрите, у вас уже остыло все!