Погода последние дни держится все еще в сентябрьском режиме, тепло и два дня не качает, словно обеспечивая безопасность при чистке оставшихся танков. Оставался еще один топливный танк, который было невозможно почистить ранее из-за наличия в нем топлива. Надеюсь, завтра сожжем остаток и к приходу закончим большое неблагодарное дело.
Тепло еще не ушло из наших краев, сегодня даже вечером, в 20:00, в проливе Лаперуза температура была +12 градусов. С 17 часов идем на четырех дизелях, надеясь утром девятнадцатого подойти к острову Скрыплева, за которым начинается акватория порта, там стать на якорь и к 15:00 подойти к одиннадцатому причалу, где нас, по всей вероятности, будут встречать.
24 января 1971 года! Минул еще один год среди многих других, одни из которых забываются, а иные остаются в памяти на всю жизнь. Каков будет наступивший и сколько их осталось впереди? Приходит иногда назойливый вопрос, на который невозможно ответить. Хорошо, что никому не дано об этом знать! Прошедший для меня сложился совсем не плохо: более восьми месяцев я был дома, а таковое все равно что нежданно полученное наследство или клад, обнаруженный рядом с домом.
Девятнадцатого октября около 16 часов нам, ледокольщикам, устроили торжественную встречу на причале морского вокзала. По такому случаю даже отец приехал из Манзовки вместе с Гайдабурой, моим зятем. Потом был еще «ледокольный огонек» в Доме культуры моряков, удался на славу, даже не ожидали такого.
Вскоре после прихода стали на ремонт в «Дальзавод» с предполагаемым сроком окончания двадцатого декабря. Фактически вышли из ремонта лишь семнадцатого января, почти на месяц позже. Ремонт по большей части планировался доковый, куда поставили четвертого декабря, а выпустили только пятого января. В доке при ремонте левого вала, вернее его ревизии, так как никакого ремонта не было, заводские «специалисты» из рабочего класса разломали полумуфту, напрессованную на гребной вал, а сделать ее силами одного из лучших заводов Приморского края, если не самого лучшего, «Дальзавода», не смогли. Такова эстетика труда на рабочем месте. Нашли единственный выход: сняли аналогичную муфту с ледокола «Москва», расточили на наш размер и установили на гребной вал. Вся операция заняла более полумесяца, и потому в рейс мы вышли не третьего, как планировалось, а лишь двадцать первого января. Но нет худа без добра, как говорит пословица: не случись поломки муфты, давно стояли бы в Магадане. Именно стояли бы, так как, по статистике прошлых лет, практически весь январь ледоколу в Магадане делать нечего, там управляется небольшой портовый ледокол «Ерофей Хабаров», приписанный к порту. В противном случае привязались бы кормой к свободному причалу и каждый раз при приходе транспортника отскакивали бы на рейд дрейфовать до следующей оказии, то есть гоняли бы нас по всей бухте все кому не лень. Такое «удовольствие» продолжалось бы минимум недели две, разлагающе действуя на команду в самом начале четырехмесячного бдения, после которого очень тяжело входить в ритм работы с нелегкой многомесячной перспективой. Прибытие ледокола к началу серьезного ледообразования, которое не под силу портовому ледоколу, совершенно меняет картину для становления команды как сплоченного коллектива, ибо работа и движение отвлекают от невеселых дум после домашних будней. А они еще долго будут вспоминаться как светлое пятно, выбрасывая из памяти негативные моменты, без которых обойтись невозможно. «Дорога ложка к обеду!»
