«— Зачем, зачем ему Славка?!» — спрашивали остатки разума, и я отвечала: «— Ты его совершенно не знаешь, может, он бандит, возможно, торгует людьми! Вот и сорит деньгами направо и налево!»
Сердце колотилось где-то в районе подмышки, меня отчаянно трясло, но уже не от холода. Напротив, я вспотела настолько, что вокруг меня пар клубился — веник хватай и в баню. Щеки полыхали, а ресницы покрывались инеем, что приходилось периодически растирать пальцами.
Я заглянула в каждую подворотню нашего пятачка, подумав, увеличить радиус поисков, но в какой-то момент решила наведаться в школу ещё раз. Я просто не знала куда мне ещё бежать. А так как, я курсировала возле универсама, то к школе я вышла с противоположной стороны, тут помимо калитки имелись кованные ворота.
Советских времен застройка в виде буквы «Н», у левой «вертикали» здания высилась горка. Чей-то ребенок скатился вниз, прогромыхав ледянкой, отметила я мысленно, скорее ориентируясь на звук, и резко повернулась. Мальчишка поднялся, а это безусловно был мальчишка, и подхватил ледянку. До боли знакомая бомбошка на шапке…
— Славик?.. — сипло, почти шепотом, протянула я, ребенок повернулся. Тусклый фонарь осветил ему пол лица, а я понеслась к нему. Мой финальный, из последних сил, на сегодня забег. Стоило мне добежать, я разом почувствовала слабость и в руках, и в ногах. Я рухнула на колени, прямо ему под ноги, крепко схватила парня и прижала к себе: — Боже мой, Славка!..
Напряжение потихоньку отступало, я не выдержала и расплакалась. А потом отпрянула на секунду и, не веря своему счастью, заглянула в его лицо, проверить: не ошиблась, точно ли он? Славка растерянно хлопал ресницами.
— Зачем же ты из дома сбежал, дурачок? — радостно всхлипнула я, и поправила ему шапку.
— Я на новой горке покататься хотел, — пробубнил он. И виновато, с трясущимся подбородком, добавил: — После школы всегда большие ребята катаются, а нам не дают.
— О господи… — протянула я и засмеялась, вытирая слезы. Смех мой вышел какой-то истеричный, отчаянный что ли, Славка опустил глаза в пол и серьезно спросил:
— Ты меня накажешь?
— Да, нет же! — воскликнула я и поднялась. Взяла его за руку и попросила: — Никогда, никогда так больше не делай! Идем домой, я тебе объясню почему.
Мы пошли, держась за руку, через несколько шагов Славка резко остановился.
— Рюкзак! — опомнился он и припустил к горке.
Подхватил его, вернулся и протянул мне спрятанную в перчатку ладошку.
Шмаков развернулся почти на подъезде к городу, покатил на работу, я лишь попросила его позвонить учительнице Славика и сообщить, что он сегодня не придет в школу. Дома я загнала ребенка в ванную – только переболел. Набрала полную лохань теплой воды, приготовила полотенца, халат и велела забираться. Следом сама приняла горячий душ и сообразила нам чай.
Мы пили его в комнате, в халатах, забравшись с ногами на диван, а я втолковывала Славке почему не следует уходить из дома не сказавшись. Никому, даже взрослым. Старалась сильно не напирать и не запугивать, но и аргументы приводить весомые. Блюсти этот баланс было непросто.
— Ты спала, — попробовал возразить он. И тогда я подробно описала, что я пережила, пока искала его. Он внимательно слушал, хмурился, а как только я закончила, выдавил: — Я больше так не буду.
— Я тебе верю, — подвела я и поднялась: — Идем, сделаем для нас завтрак, а потом заниматься. Нас ждет много уроков, раз уж мы с тобой сегодня жуткие прогульщики.
