На столе появилось блюдечко с нарезанным лимоном. Светлана порывалась еще что-то достать из холодильника, но Рома жестом остановил её.
– Давай, Рома, за здоровье Лялечки. В общем, Рэм походил неделю смурной, а потом с осененным лицом ко мне подбегает и орет «Придумал!». Он, кстати, изменился сильно. Если бы ты его сейчас увидел, то понял бы я о чем. Выглядит так же, а человек другой. Внутри всё поменялось после того, как мы узнали про сердечко… – она всхлипнула, но взяв себя в руки продолжила более твердо: – Знаешь, он мне начал тебя напоминать. Уж извини, что так сказала, прости. Ну вот прокричал он мне, словно на миг такой же стал, как раньше, шебутной и баламут, умчался, что-то в шкафу поискал и бежит обратно. И знаешь, что он тогда мне сказал? Ромка, говорит, мне поможет! И сует мне права, твои старые права. Он их хранил у себя. А вы же как две капли. Ромка, говорит, не женился, детей нет, родители наши почили прилично как. Я, говорит, по его правам устроюсь. Не понравилось мне это, но когда он принес аванс домой… В общем, Рома, прости нас, но мы тобой воспользовались, твоим именем. Аванс тут же отнесли в больницу, нас поставили в очередь, мы на шажок… Да даже на очень приличный шаг стали ближе к её новому сердцу! А через недели три, как пришел вызов, он собрал минимум вещей и поехал на эту буровую. Один раз позвонил мне, сказал, что добрался, что разместили и всё. Теперь две недели прошло, телефон его выключен, сам не звонит, не пишет.
Рома помолчал, переваривая всё рассказанное. История, мягко сказать, была необычная. Но это с его точки зрения. А зная Рэма, который с самого детства действительно был «шебутной и баламут», то всё это было вполне в его духе. Он видел цель, и препятствия его не волновали.
– Свет, ну тут уж без вариантов – или к работодателю, или в полицию. Сидеть ждать бесконечно невозможно. – осторожно предложил он.
– Нельзя, понимаешь? Ты пойми меня, пойми, пожалуйста… Мы раньше с ним вдвоем за Лялю боялись каждый день, а сейчас я за них двоих боюсь. А еще боюсь, что сделаю что-то не так, и его с новой работы выкинут и заставят аванс вернуть. Которого уже нет, Ром, который уже на лечение потрачен. А полиция за подлог документов может привлечь, у них это недолго. Тоже страшно. Ты понимаешь? – она с надеждой заглянула ему в глаза.
Рома попытался не выдать себя, хотя в голове зашумело, а где-то в груди появилось ощущение, что он куда-то резко провалился. Ой, совсем не этого он ожидал. Ехал к брату, простить его, даже может самому извиниться. И словно попал в прошлое, когда Света почти на такой же кухне слишком естественно сказала ему, что они больше не могут быть вместе, потому что она влюбилась в его старшего брата. И так же смотрела в глаза. И так же говорила «пойми меня, пойми, пожалуйста…». А Света, видимо, не вспоминала прошлое. Ей разговор давался легко, стеснение Ромы она не замечала.
– Знаешь, то, что ты пришел в такую трудную минуту, это ведь знак. Рэм звонил тебе несколько раз. – Рома подумал, что гораздо больше, чем несколько, но вслух этого не сказал. – Он ведь всё понимал, почему ты избегаешь нас, но так сложилась жизнь. И мы не хотели от тебя закрываться, как ты от нас. Он звонил тебе, когда родилась Ляля. Он звонил тебе, когда мы узнали про её сердце. Наверное, тогда еще рано было тебе возвращаться, судьба еще не была готова тебя вернуть. А сейчас, похоже, дела совсем плохи, раз ты появился в самый нужный момент.
