– Было дело.
Она обратила внимание, что Хотулев сидел ровно и напряженно. Ей вдруг показалось, что он говорит загадками.
– И что это? – слегка кокетливо спросила она.
– Мм отчасти гольф, – несколько туманно ответил Хотулев.
– Не может быть … – Вера снова была кокеткой.
– Да.
– Ты же больше не игрок?
– Как это! При хороших призовых очень даже игрок.
– Неожиданно! При хороших призовых— это сколько?
– Это когда не можешь себе позволить проиграть.
– Вот так…
Вера удивленно опустила уголки губ: она недоумевала, к чему подводит Хотулев.
– А что только в Москве теперь хорошие призовые?
– Такие да.
– Ну так и сколько? Или это совсем бестактный вопрос?
– Там дело было не в деньгах.
–Нет? А в чем же тогда?
Если цель Хотулева была заинтриговать Веру, то он с ней справлялся прекрасно.
– Я должен тебе что-то показать.
Хотулев встал.
– Пойдем?
– Что? Сейчас?
Вера уныло посмотрела на свой недоеденный десерт и недопитый латте. Ей вовсе не хотелось вот так судорожно заканчивать трапезу, ей хотелось посмаковать удовольствие.
– Ну хорошо, но дай я сначала доем, кто же так делает? – разочарованно произнесла она.
– Да, конечно, прости! Мне просто не терпится.
– Могу я заметить, что ты интриган?
Хотулев состроил ей гримасу, мол, что ж поделаешь.
– И куда мы? – поинтересовалась Вера.
–Туда, где все и началось.
А вот это уже был вызов.
Глава 4
– Хорошие мужики, хорошие бабы – сюда, плохие мужики, плохие бабы – сюда – командовал гольф-директор «Форест Хиллса». Это был стройный высокий мужчина под сорок с довольно примечательным носом. В стенах клуба он был известен не иначе, как под прозвищем Молокосос. Оно прилепилось к нему незаметно, и при этом нельзя было однозначно сказать, подозревает ли он о существовании прозвища или нет.
Отчего оно к нему прикрепилось, сотрудники клуба ответить затруднялись. Но, вероятно, оттого, что Молокосос почти никогда ничего не знал и всегда уходил от ответа, так, будто его оскорблял уже сам факт вопроса. А вот что касается раздачи обязанностей – это Молокосос делал охотно. Он будто Гаррисон20 брал на себя самые тяжелые обязанности и смело перекладывал их на плечи кого-то другого. Савва не любил Молокососа, как и начальство клуба в целом, но подработка в «Форесте» в дни турниров была нехитрым заработком. Он знал, что если будет показывать свои чувства, то останется без этих легких денег, а потому нашел компромисс в виде тихой ненависти.
Он был для них недочеловеком, кем-то обезличенным из стафа21, нищеброд из провинции, что с ним считаться? Он может и кедди походить, и кары помыть, и за членами клуба скамейки поносить – стаф в «Форесте» мог все. При этом у них не было четких обязанностей и трудовых договоров – надо будет задницу кому подтереть, стаф подотрет.
–Толь, я за кофе, тебе взять?
Молокосос не реагировал, он молча с видом хирурга во время открытой операции на сердце вносил результаты участников в турнирную таблицу. Веган, еще один гольф-профессионал клуба, получивший своё прозвище благодаря кулинарным предпочтениям, играл с огнем: он разбавлял монотонные цифры шутками, хотел внести в процесс чуть больше креатива, но с Молокососом все шутки были плохи. Ден параллельно вносил те же данные в Ассоциацию Гольфа России и лениво листал ленту социальной сети: он схватывал быстро, Молокосос же сбивался и всякий раз просил начать заново.
– Заколебал, блин, мать твою своими шутками, – нервно проревел он Вегану. – Сав, ты можешь продиктовать?
