Всю еду им заказал Хотулев, ибо хоть меню и было продублировано на английском, разобраться в названиях блюд она даже не пыталась. Если судить по описаниям, то все как будто было невкусно. Вера знала лишь одно, что вкусным будет ее любимый Рислинг – это всегда беспроигрышный вариант. А потому, когда принесли вино, она отпила из фужера, возможно, чуть больше для первого глотка, чем того позволяли правила приличия, и тут же поняла, что ей надо было быстро взять себя в руки. Ну и пускай она допустила промах с нарядом, но остальной вечер должен был пройти хорошо. В конце концов, не хочет же она, чтобы Хотулев и в самом деле поверил, что она старомодная московская пенсионерка?
Хотулев чувствовал напряжение: Вере тут явно не нравилось. Возможно, он оплошал с рестораном. Он отчего-то думал, что она придет в восторг от паназиатской кухни, но оказалось, что Вера не ест ни рыбу, ни морепродукты.
И только сейчас он вдруг вспомнил, как она рассказывала ему про грандиозный ужин в посольстве: ей единственной доверили делать бутерброды с икрой, ибо точно знали, что такое Вера есть не будет. Вот черт. Историй было так много, что Хотулев в них потерялся.
Что он точно узнал за эти три недели про вкусы Веры, так это то, что она была в восторге от сыра и шоколада, не могла пройти мимо свежего брецеля и частенько соблазнялась на штрудель и «Захер». Любила латте (причем пила его исключительно с коровьим молоком, ибо «а какое молоко еще есть?») и черный чай. По утрам она варила себе овсянку и ненавидела пиво. Вот, пожалуй, и все. Гурман был из нее неубедительный.
Настоящей же страстью Веры был дорогой элитный алкоголь. Казалось, шампанское и вино служили ей не дополнением к еде, а самой едой. Вера могла часами рассказывать про свои путешествия по винодельням, и Хотулеву, казалось, что он не знал никого, кто бы так хорошо разбирался в вине и мог с таким увлечением разглядывать упаковку на бутылке.
Поэтому у Хотулева, несмотря на провал с рыбой, конечно, все же были два козыря в рукаве: Рислинг и десерт. Надо ведь было угодить Вере прежде, чем затронуть щепетильную тему.
Вера была нисколько не удивлена, что в месте подобно этому был столь причудливый выбор десертов. Но – хвала небесам – здесь была «Павлова», безопасный вариант. После семидесяти Вера решила, что хватит с нее гастрономических лишений, и пустилась во все тяжкие. Конечно же, «Павлова» оказалась не такой, как везде. Вера несколько скептически посмотрела на круглый белый шар и легонько стукнула по нему чайной ложкой, как Пуаро, когда ел яйцо вкрутую. Оболочка была крепкой. Тогда Вера разломила шар, и из него вытек малиново-сливочный крем. Она сладко улыбнулась. В целом две бутылки вина и немаленькая порция «Павловой» даже загладили провал с горячим (некая черная треска оказалась просто отвратительной на вкус, хорошо хоть, что блюдо было щедро полито соусом).
– … так вот про мой визит в Москву.
Вера заставила себя сконцентрироваться, ах да Москва. Хотулев вернулся только вчера. Для него, как она поняла, – это явилось настоящим событием, ибо он не был в Москве целую вечность, для Веры же не значило ничего, ну Москва и Москва, она там всю жизнь прожила.
– Да, сори! Так, как ты съездил? – спросила Вера скорее из вежливости, смакуя «Павлову».
– Успешно.
– Успешно? Говоришь так, будто было какое-то конкретное дело.
Во рту у Веры был гастрономический рай.
