– А как же! Есть, Валерий Николаевич. Всё, как положено. – Звенит напряжённый от испуга женский голос начальника отдела кадров. – Александр Александрович сразу тогда расписался…
– Вот, значит, выполнять обязан. – Резюмирует директор.
– Да я понимаю… что обязан, – вяло соглашается начальник шестого цеха, – а где я его возьму столько? Три вагона, это же сто восемьдесят тонн!
– На территории, Сташевский, я сказал, на территории. – Раздражением бьётся директорский голос. – Соберёшь всё, что не отмечено крестиками… Понял? Главный инженер, крестики проставил?
– Так точно, Валерий Николаевич, мелом, давно. – Мгновенно реагирует голос главного инженера.
– Вот, значит, всё уже для тебя на заводе мы сделали, товарищ Сташевский. Только пройдись, не ленись. Что без крестиков, значит, всё в вагон. Понял?
– И даже если новое, но без крестиков, тоже грузить? – с тонким сарказмом в голосе переспрашивает начальник первого цеха. Ему можно оппонировать директору, все знают, он недавно Орден Ленина за долгую трудовую деятельность на заводе и высокие цеховые показатели получил… Давно пенсионер, но член бюро Крайкома.
– Тоже… я сказал! Всё! Всё в вагон, – рокочет тяжёлыми басами динамик. – Даже если в масле! даже если в ящиках!.. Сдача металлолома – это сейчас главное. Как Госзаказ… со всеми вытекающими, значит… Понятно я говорю? Понятно?
– Понятно.
– Так то! Главный инженер! Проследи выполнение, вечером доложишь.
– Есть, доложить.
– Кадры!
– Я слушаю вас, Валерий Николаевич!
– Не выполнит сегодня Сташевский сдачу металлолома, лишить его премиальных.
– По этому месяцу уже есть, Вал…
– Значит, выговор ему… – перебивает директор.
– Извините, тоже уже есть, Валерий Николаевич. Даже два… не сняты…
– Значит, будут три, я сказал! – рубит директор, делает паузу, чтобы коллектив особенно ярко прочувствовал тяжесть наказания, и уже почти весело обращается к слушателям. – Так, начальники цехов и служб, загадать вам загадку: почему у плохого танцора никогда, ничего не получается?
Через короткую паузу из динамиков (там, в директорском кабинете) доносится редкое, но со вздохом облегчения: «Знаем…» «Ага!»
Кто-то из рабочих, азартно вскидывая руку с костяшкой домино, громко подсказывает динамику: «Яйца ему мешают, вот что». И грохает по столу доминошной костяшкой: Х-ха, мужики, «рыба! Проиграли. Всё, кончай перекур, толпа, совещание закончено. По местам. Скоро обед». Смахивая домино к центру стола, работяги бросают окурки в железное ведро, косясь на динамик, быстро поднимаются… На ходу обсуждают, какому цеху сегодня больше на орехи досталось.
– Вот именно, яйца! – словно подслушав подсказку, обрадовано подхватывает директор, и заканчивает вновь сурово и для всех. – Так что, работать, работать и работать! За производственный план шкуру со всех начальников цехов буду снимать. – Хмыкая, поправляется. – В смысле, стружку. – Это уже в адрес ответственного за сдачу металлолома. – Всем понятно?
«Да». – Вяло доносится из динамиков. «Понятно, Валерий Николаевич». «Ясно…» «Бусделано!»
– Вот и хорошо! Совещание закончено. Всем работать! Плановик, зайди ко мне!
То ли коллективная игра это такая, то ли работа в этом заключается… Пожалуй, всё вместе.
Знаем, как «бьются» на предприятиях за количество и качество продукции – никакая Госприёмка не помогает; как составляются отчёты; как проходит борьба с пьянством и прогулами; как проходит политучёба; ДНД; как загоняются люди на майские и ноябрьские демонстрации, как проходят совещания передового рабочего актива – это всё смех и смертная тоска. Надоели бесконечные и сплошные приписки и враньё, враньё и приписки. Ну, сколько можно?!
