Папа достал бы книжку, и мы посмотрели бы, что об этом пишут. Потом он нашел бы еще четыре или пять книжек с другими точками зрения. Папа попытался бы оспорить каждое мнение, он терпеть не может подхода: «это правда, иначе бы не напечатали». Папа не признает никаких авторитетов – меня потрясло, когда он впервые взял ручку и исправил что-то в моем учебнике математики.
Даже если скорость света превысить нельзя, четыре или пять лет – срок вполне приемлемый. Нам наговорили, что для экспедиций даже к ближайшим звездам потребуется смена поколений на корабле, такая точка зрения укоренилась…
Одна миля по лунным горам – долгое путешествие, триллион миль по пустому космосу – заурядный вояж…
Но что Лиловый делает на Плутоне?
С чего вы начнете завоевание чужой солнечной системы? Я не шучу. Тюрьма на Плутоне не располагает к шуткам, и в лицо Лиловому не расхохочешься. Станете вы ломиться нахрапом или сначала высунете шапку за угол? Да, в технологиях черверотые далеко опередили нас, но ведь они не могли знать этого заранее. Может, умнее сначала выстроить базу в таком уголке системы, куда никто не заглядывает?
Потом можно выставлять форпосты, например на безвоздушном спутнике привлекательной планеты, с которого так удобно исследовать поверхность своей цели. Если вдруг потеряешь один форпост, что мешает отойти на основную базу и подготовиться к новой атаке?
Не забывайте, что если для нас Плутон почти недосягаем, то для черверотых он всего в пяти днях полета от Луны. Вспомните Вторую мировую войну, когда скорости были совсем другие. Главная база в безопасности, вне досягаемости (США / Плутон), но всего в пяти днях от форпоста (Англия / Луна), от которого три часа до театра военных действий (Франция – Германия / Земля). Так получается медленнее, но это сыграло на руку союзникам в той войне.
Оставалось только надеяться, что это не поможет банде Лилового.
Но противопоставить им пока нечего.
Кто-то скинул еще одну банку – спагетти с фрикадельками. Были бы это персики, у меня бы, наверное, не хватило воли сделать то, что я сделал, – прежде чем открыть банку, использовал ее вместо молотка. Я колотил ею по пустой банке, пока не сплющил, а потом отковал острый конец и заточил его на краю резервуара. Пустая банка превратилась в кинжал – не очень хороший, но с ним я чувствовал себя не таким беспомощным.
После еды потянуло в сон, и я прикорнул в теплом мерцании. Я по-прежнему пленник, но теперь у меня есть оружие и более-менее ясно, с чем я столкнулся. Проанализировать проблему – на две трети решить ее. Кошмары больше не снились.
Потом в дыру сбросили Толстого.
Через секунду на него шмякнулся Тощий. Я отскочил, держа нож наготове. Тощий не обратил на меня никакого внимания, поднялся, огляделся, подошел к струйке и стал пить. Толстый оказался в худшей форме – он не дышал.
Глядя на него, я подумал: до чего же отвратительный тип! Впрочем, какого черта? Он же мне помог, сделал массаж. Я перевернул его и начал делать искусственное дыхание. Через четыре или пять толчков мотор завелся, пациент смог вздохнуть и прохрипел:
– Хватит!
Я отошел и снова взялся за нож. Тощий безучастно сидел у стены. Толстый посмотрел на мое жалкое оружие и сказал:
– Убери, малыш. Мы теперь друзья неразлейвода.
– Мы?
– Ага. Мы, люди, должны держаться вместе. – Он грустно вздохнул. – Столько сделали для него – и вот благодарность.
