Глава 12
Кто твой ближний?
Бахмут двадцать третьего, проносящийся за триплексовыми стеклами «Тигра», напоминал Александру Леонидовичу Сталинград восьмидесятилетней давности – такие же дома-скелеты, такие же разрушенные промзоны, такая же закопченная до мазутной черноты земля, местами подернутая лоскутами грязного от копоти снега. И здесь, как и там, под руинами теплилась жизнь. Тысячи, десятки тысяч жителей города, загнанные в подвалы вроде бы своей же армией, своими защитниками! Здесь, да и по всему Донецкому краю, эти «защитнички» использовали мирняк как живой щит. И у кого-то еще поворачивался язык называть «оккупантами» русских – тех самых русских, которые выводили в безопасный тыл пленников подвалов Бахмута, как когда-то Сашка-Экскурсовод, дед Александра, выводил из подвалов Сталинграда мирных жителей этого города-героя.
Кто свой? Кто чужой? Человека ограбили, избили и бросили умирать; священник и богатый человек – его земляки – прошли мимо, а помог чужеземец. Кто из них свой? Вопрос был задан еще две тысячи лет назад, и вроде бы всем понятен ответ, но…
В наше время те, кого называют «ордой», «оккупантами», спасают жизни людей, которыми их «защитнички» прикрываются от заслуженного возмездия. «Свои» бьют и грабят, «чужие» спасают и лечат – кто здесь оккупант?
Но визги с Запада о «пророссийской агрессии» не прекращаются…
Александр Леонидович настолько погрузился в свои мысли, что из этой задумчивости его вывел только сильный толчок в спину, буквально швырнувший его с сиденья, – хорошо хоть командир «Тигра» с Суетологом едва успели его подхватить, прежде чем мир вокруг них закрутился в каком-то адском калейдоскопе.
По своим характеристикам «Тигра» можно отнести к машинам класса MRAP – то есть таким, которые способны выдержать подрыв на мине. Конечно, в этом отношении он уступает более современным образцам, но не боится подрыва на противопехотных минах, а противотанковые на него не реагируют за счет низкой удельной нагрузки или срабатывают после того, как «Тигр» проедет над ними, в силу большой скорости автомобиля.
Остаются фугасы – радиоуправляемые или управляемые по проводам. Первые глушит встроенная станция подавления, но против взрывмашинки приема пока не придумали. С другой стороны, те, кто применяют такие фугасы, чаще всего смертники – от возмездия им не убежать.
Александр пришел в себя быстро – сознание он не терял, но какое-то время был под воздействием шока; он не различал звуки, слившиеся в один гул, почти не ориентировался в пространстве, тем более что отброшенный взрывом джип кувыркнулся несколько раз и упал на бок. Контроль за происходящим вернулся к нему уже тогда, когда командир и Суетолог вытащили его из машины и усадили под защитой ее корпуса.
Вокруг шел стрелковый бой – из кабины стрелял Валера-Возила, из-за корпуса лейтенант и Суетолог короткими очередями отвечали по невидимому врагу – один из них находился справа от Александра, другой слева.
В ушах звенело, зрение было нечетким, но Александр, как мог, оценил позицию. Она оказалась неожиданно удобной – машину отбросило к разбитой витрине магазина на первом этаже хрущевской пятиэтажки… нет, не магазина – судя по мебели, креслам, разбитым зеркалам и разбросанному инструменту, архаичным машинкам и ржавым филировочным ножницам, это была парикмахерская.
Здесь раньше уже был бой, об этом свидетельствовали пулевые пробоины в стенах, стреляные гильзы, разбросанные по полу, и частично разобранные баррикады в дверях и оконных проемах. Убитых не было, зато Александр нашел валяющийся у одной из баррикад «калаш», похоже, не российский, скорее всего польский или румынский. На пластиковом прикладе между едва заметными засечками запеклась кровь. Магазин был пуст, но даже с пустым магазином оружие может пригодиться.
