– Потому что коллеги наших Сашка и Мыкыты многое могут рассказать о своих художествах, особенно если пообещать им жизнь и перевод в обменный фонд, – пояснил Возила, глядя на манипуляции командира со шприцом. – Иногда приходится отпускать матерых головорезов – в обмен на ценную инфу. Те же петушки с Азовстали такого накукарекали, мама не горюй… слышь, Юсуф, не морочь уже пачку маргарина, коли обезбол, че ты как пацан?
– Да оно не так сильно и болит, – потупился лейтенант, хотя, может, он просто глядел себе под ноги – они спускались в темноту по старой, хотя и крепкой бетонной лестнице, освещая себе путь табельными фонарями. – Только онемело и дергает немного…
– Слышь, Возила, хочешь анекдот про Юсуфа? – спросил Суетолог и, не дождавшись ответа, продолжил: – Приходит лейтенант в санчасть и говорит: «Сеструха, у меня спина болит…»
Подвал опять тряхнуло, но слабее, чем раньше, наверно, просто потому, что они спустились глубже.
– …она ему: «Повернитесь», – как ни в чем не бывало продолжил Суетолог, шаря по подсумку на поясе. – Он повернулся, а у него в спине топор. Сестричка и говорит: «Вам же, наверно, ужасно больно?» А он ей: «Не, только когда смеюсь…»
Пока Суетолог рассказывал байку, он потихоньку догнал командира, а заодно нашел то, что искал. Без предупреждения он всадил лейтенанту в руку найденное в подсумке – еще один пакет с обезболом:
– Вот так. Нечего зубы стачивать, если болит. Обезбола ему жалко…
– А если тебя ранят, дурепа? – возмутился лейтенант…
– Если-фигесли, – передразнил его Суетолог. – У меня еще есть, я запасливый. А ты, между прочим, хоть кровь и остановил, но болевой шок с отсрочкой никто пока не отменял. Нам с Возилой что, тащить тебя на закорках да еще и этих пасти? – Он кивнул в сторону плетущихся перед Возилой пленных.
– Да сколько тут идти! – скривился лейтенант. – Это ж Рынок, тут рядом убежище у автостанции, а там все – и помощь, и транспорт.
– А почему, кстати, Юсуф? – спросил Александр. – Вы же на вид не из мусульман.
– Это такая местная хохма, – пояснил Возила. – В эфире мы разыгрываем укропов, типа мы иранцы. Чушь полнейшая, но хохлы ведутся, у них все телеги забиты тем, что в Бахмуте КСИР воюет. То, что шахиды между собой на чистом русском ботают, им вообще ни о чем. Мы с ребятами думаем еще корейцами прикинуться, пусть совсем обос…ся со страха.
– Валерка, фильтруй базар, что ли! – посоветовал лейтенант. – С нами гражданские лица, ху… в смысле, зачем ты материшься?
– Я отставник, – заметил Александр. – И служил пятнадцать лет, так что мне этот ваш профессиональный жаргон хорошо известен.
– А вы в каком звании ушли в запас? – уточнил лейтенант. Насколько Александр мог видеть в неверном свете фонарей, его лицу, дотоле бледному, возвращался естественный цвет.
– Полковник, – ответил Александр. – И не в запас, а сразу в отставку. Признали непригодным, у меня половины легкого нет. В ковид от этого чуть не загнулся, даже на аппарате лежал…
«И Сашка все время был рядом, – подумал Александр. – Волонтером пошел, чтобы в красную зону вход иметь. Как же я могу его бросить здесь?! Разве я, отец, не должен пытаться защитить сына, пусть и взрослого, самостоятельного, пусть даже легендарного?»
За прошедшие несколько дней вопрос, зачем он едет в Бахмут, ему задали не меньше сотни раз. Он все время отвечал на него, и теперь, даже если его не спрашивали, он все равно искал все новые и новые аргументы в пользу этого.
