Время играть в сказку - страница 13

Когда наш разговор был закончен, мне наконец разрешили сходить в туалет и привести себя в порядок. Только когда я осталась одна и смогла уделить себе должное внимание, я наконец поняла, что меня переодели в больничную одежду. На мне даже не было трусов! Спустив штаны и сев на унитаз, я почувствовала ноющую боль. Внутри меня все крутило и резало. Это не была какая-то невообразимая боль, от которой теряют сознание, но ее было достаточно для того чтобы понять – со мной что-то действительно случилось.

Мое дыхание вдруг замерло, и я беззвучно закричала. Я не могла сказать ни слова, а слезы ручьями текли по моим щекам. Я так испугалась. Я хотела услышать свой собственный голос, но не могла произнести ни слова. Я начала звать маму, но вместо этого лишь мычала, словно была глухонемой.

Справив нужду, я полностью разделась и начала рассматривать свою тело в зеркало. Я себя не узнавала. В какой-то момент я почувствовала, как из моих волос сыпется песок. Волосы были все в грязи, слипшиеся и противные. Дрожащими пальцами я пыталась расчесать их, убрать всю эту грязь, мелкие ветки и куски травы. Я не знала, что еще может быть в моей голове. Мне стало омерзительно противно. Мне вдруг захотелось отказаться от своего тела. Взять себе другое. Выбросить это, снять новое с вешалки и надеть. Но к сожалению, это было невозможно. Мой голос наконец прорезался и мой крик услышали сотрудники больницы.

Они вломились в туалет и попытались остановить меня. Я не понимала что происходит, была не в себе и вырывала волосы целыми клочьями из своей головы.

После того как я успокоилась, мне принесли кружку чая и укутали в одеяло. Полицейский принес бумаги и попросил их подписать. С того момента я стала официальной жертвой изнасилования. Вся моя одежда была признана уликами преступления – ее забрали.

Затем меня начали осматривать. Мое обнаженное тело фотографировали. У меня взяли анализы и мазки изо всех мест. Они меряли линейками ссадины на моем теле и вертели меня словно куклу. Они хотели быстрее закончить со всем этим и пойти домой. Я понимала, что мои слезы и истерика доставляют им неудобства. Им было наплевать на меня, но в данной ситуации им приходилось делать вид, что это не так, для того чтобы хоть как-то меня успокоить. Я почувствовала себя ничтожеством. Человеком, который вызывает отвращение. Никогда не забуду этого чувства.

Казалось, все эти процедуры тянулись целую вечность. Когда все закончилось, мне наконец разрешили принять душ. Под струями теплой воды мне хотелось смыть с себя весь этот день. Смыть все следы и воспоминания. Начать все заново. Проснуться в своей постели и больше никогда не выходить из дома.

Я не чувствовала собственных прикосновений. Мой мозг говорил мне: «Это не ты, это происходит не с тобой!».

Потом за мной приехали родители. Видеть реакцию мамы было хуже всего. От этого мне снова стало плохо. Мы ревели и обнимались. Я постоянно просила у нее прощения, повторяя свои слова снова и снова.

Это был удар для всей нашей семьи. Меня отвезли домой и уложили спать, дав успокоительного. На утро я узнала, что родители вызвали домой психологов. Сразу несколько человек. Они разговаривали со всеми: с отцом, с братом, с мамой и со мной. Конечно, я бы предпочла, чтобы все осталось в тайне, но скрыть это от Руслана было невозможно.

Затем я узнала всю историю до конца. Без сознания меня на обочине дороги нашла пожилая супружеская пара. Я валялась в грязи, одежда была изорвана, платье было задрано выше живота, а ноги разведены в разные стороны.