– Опыт есть?
– Да, два года в швейном цеху проработала, – с гордостью призналась Ольга.
– Ну, пойдем тогда, красавица, поговорим, – открыв дверь, женщина вышла из кабинета, а Ольга поспешила за ней.
Пройдя по коридору, и зайдя в Ленинскую комнату, женщина, которую назвали Константиновной, прошла через зал, заполненный рядами сидений, и села за стоящий у трибуны стол с пыльным графином. За столом находился повешенный на стене флаг Советского Союза, а у стены стоял шкаф с различными кубками и вымпелами.
– Давай знакомиться, меня зовут Надежда Константиновна Рубцова. Я мастер второго швейного цеха, и мне в бригаду очень нужна хорошая швея, – Рубцова взяв графин, плеснула из него в стакан воды, и быстро ее выпила, как будто устав от такой длинной фразы, – Теперь расскажи мне, как тебя зовут, где ты училась, где работала и что ты умеешь?
– Меня Оля зовут, Заикина, – немного волнуясь, принялась объясняться Ольга, стоя навытяжку у стола, – Вот, – она протянула женщине свое свидетельство об окончании курсов кройки и шитья, – это об окончании курсов. А потом я еще у нас в колхозе почти два года в цеху швейном работала.
Женщина, мельком взглянув на свидетельство об окончании курсов, опять подняла тяжелый, как кувалда, взгляд на Ольгу,
– А где трудовая книжка?
– Она в колхозе осталась, – закусив губу, Ольга опустила глаза, – забыла забрать. Возьмите меня к себе на работу, пожалуйста, вы не пожалеете…
– Давно в Москве? – строго спросила Надежда Константиновна, не дослушав Ольгины причитания.
– Вчера приехала.
– И жить, конечно, тут хочешь остаться, а негде?
Ольга молча кивнула головой, не отрывая глаз от пола, чувствуя, что заливается краской от стыда, и что еще чуть-чуть и она расплачется.
– Что вам всем в ваших колхозах не живется-то? Работала бы и дальше в вашем цеху, все какая-то польза стране… Родители-то как к твоему отъезду отнеслись? – в голосе Надежды Константиновны стало проступать все большее недовольство.
– Они еще не знают, – резко призналась Ольга, устав уже всего бояться, – я в институт хочу поступать. И не могу уже с ними жить, – с решительностью продолжила она, – Достало уже, сил нет. Отец раньше пил постоянно, а теперь болеет все время, мать из церкви не вылезает, и жизни никакой не дает. Спрашиваете, что меня в колхозе не устраивает? Все меня не устраивает. Не могу я туда вернуться больше, – Ольга уже почти кричала не в силах больше сдерживаться.
Рубцова, приподняв брови, отодвинув пустой стакан, невозмутимо следила за происходящим. Дождавшись, когда Ольга выдохнется и замолчит, она продолжила разговор,
– Хорошо, считай, что ты меня убедила. Я тебе дам шанс, думаю, каждый из нас его заслуживает. Но прошу тебя, сделать так, чтоб я потом об этом не пожалела. Сейчас идешь в отдел кадров, говоришь, что ты со мной договорилась. Трудовую пусть по почте из вашего колхоза затребуют. Пишешь заявление об устройстве на работу и решаешь с ними вопрос по общежитию. Место они тебе найдут, я обещаю. А дальше посмотрим, что ты из себя представляешь, Ольга Заикина. Будешь хорошо работать, помогу в следующем году в институт поступить по направлению от фабрики. Нам грамотные специалисты нужны.
Онемевшая от неожиданности Ольга даже не нашлась что сказать в ответ, продолжая стоять у стола и глупо хлопать глазами, осмысливая услышанное.
– Так вы меня берете?
– Беру…беру. Давай в кадры беги, некогда мне, – Надежда Константиновна, поднявшись, пошла к выходу. Оставив Ольгу все также стоять на прежнем месте.
