– Не передергивайте. – Он сердито насупился. – Может, мы лучше скажем честно, что в вас нет заинтересованности, вы не умеете сосредоточиться и не знаете, что такое преданность делу.
Обидные слова. Я сцепила руки в замок.
– Это еще надо доказать.
Он что-то напечатал, потом проглядел открывшийся файл.
– У вашего сослуживца был сердечный приступ, и вы уверили врачей «скорой», будто вы его ближайшая родственница, чтобы уехать вместе с ними в больницу и улизнуть пораньше с работы.
– Я волновалась за него.
– И поэтому попросили водителя «скорой» высадить вас на углу вашего дома.
– У того мужчины был обычный приступ невралгии, через пять минут он уже отлично себя чувствовал.
– Вы все делаете наспех, кое-как. Попусту тратите время, ничего не доводите до конца, если только речь не идет о том, чтобы съесть шоколадку или выпить бутылку вина. Постоянно меняете свое мнение. Вы не способны принять решение. Избегаете обязательств и привязанностей.
Все, он меня наконец достал. Меня бесила его манера, но куда больше меня бесило то, что во многом он был прав.
– Наши отношения с Блейком длились пять лет. Это что, не привязанность?
– Он ушел от вас три года назад.
– И теперь я занимаюсь собой. Самопознание и прочая хрень.
– А вы себя еще не знаете?
– Конечно знаю. И я так себе нравлюсь, что хочу провести с собой остаток дней.
Он улыбнулся:
– Или по крайней мере еще пятнадцать минут.
Я посмотрела на часы.
– У нас же еще сорок пять минут осталось.
– Вы уйдете раньше. Как всегда.
Я сглотнула.
– И что?
– И ничего. Просто сказал. Привести примеры?
Он снова что-то набрал на компе, прежде чем я успела ответить.
– Обед на Рождество у родителей. Вы ушли до того, как подали десерт. А годом раньше и вовсе не дождались основного блюда. Тогда вы поставили рекорд.
– Меня ждали в гостях.
– Да, и оттуда вы тоже ушли раньше.
У меня чуть челюсть не отвисла.
– Никто и не заметил!
– А вот тут вы ошибаетесь. Кое-кто заметил.
– И кто же такой сметливый?
– Внимательный, – поправил он и застучал по клавишам.
Я едва было не начала нервно ерзать на стуле, но удержалась, чтобы не доставлять ему удовольствия. Вместо этого я спокойно откинулась назад и равнодушно оглядела унылый офис, притворяясь, что мне все равно. Но раз я притворяюсь, значит, мне не все равно.
Наконец он остановился.
Я повернулась к нему, он улыбнулся и тут же снова забарабанил по клавишам.
– Это становится скучно.
– Я вас утомляю?
– Честно говоря, да.
– Значит, теперь вы знаете, каково приходится мне. – Он бросил печатать и объявил: – Мелани.
Моя лучшая подруга.
– Что Мелани?
– Затаила обиду, когда вы так рано ушли.
– Чушь какая. И вообще, кто так говорит – «затаила обиду».
– Цитирую. «Ну хоть бы раз она осталась до конца». Конец цитаты.
Мне было досадно это слышать, я была уверена, что сто раз оставалась до конца.
– На ее двадцать первый день рождения.
– Было – что?
– Было то, что вы не ушли раньше времени с ее вечеринки. Вы тогда вообще никуда не ушли, а провели всю ночь на диване.
Шлеп-шлеп-шлеп по клавишам.
– С ее двоюродным братом.
Шлеп.
– С Бобби.
Я застонала.
– Ей на это было наплевать.
Шлеп-шлеп-шлеп.
– Цитирую. «Как она могла так со мной поступить, в мой день рождения? Здесь бабушка с дедушкой, и все теперь знают. Я обиделась». Конец цитаты.
– Она мне ничего не сказала.
Он только пожал плечами.
– Почему мы вообще об этом говорим? Что, это так важно?
– Именно.
Шлеп-шлеп-шлеп.
