– Надюшка, подъем! Опоздаешь на занятия! У кого сессия на носу?
Одеяло медленно поползло вниз и из-под него показалось лицо очень симпатичной, совсем юной девушки – той самой, с черно-белой фотографии в кабинете Надежды Орловой.
Впрочем, это и была Надежда. Она лежала с закрытыми глазами, пытаясь понять, что её разбудило. В голове бродили полусонные, как она сама, мысли: «Сегодня вторник… Встреча у губернатора… Подумать, чем угощать будущих сватов… Что-то купить заранее… Максу нужен новый свитер на весну… А мне – туфли… Или обойдусь в этом сезоне?.. Что-то типа ботиночек взять, под джинсы… Хотя нет, лучше всё-таки на каблуке…».
– Надежда! Яичница стынет! Мы из-за тебя на работу опоздаем! А у тебя скоро зачёт по марксизму-ленинизму, между прочим!
– Какой ещё зачёт? – пробормотала, не открывая глаз, Надя. – По какому марксизму… Как его там… Ленинизму… Что за прикол… Максюш, ты что-нибудь понимаешь?
Надежда открыла глаза – и уткнулась взглядом не в роскошное натяжное сооружение с мудрёной подсветкой своей спальни, а в низкий плохо побеленный потолок со старой – еще советских времён – трёхрожковой люстрой с жёлтыми пластмассовыми плафонами. «Кажется, когда-то похожая висела у меня в комнате в старой родительской квартире…», – мелькнула мысль.
Надежда резко села на жёсткой тахте, опустив ноги на пол, и недоумённо огляделась по сторонам.
Вместо изысканного интерьера своей спальни она увидела старенькую, если не сказать убогую обстановку крошечной комнаты: обычный, даже не полированный, платяной шкаф с зеркальной дверцей, деревянный стол со стулом, на спинке которого висел небрежно брошенный цветастый халатик; на столе – накрытый стаканом графин с водой; на полу в углу – большой бобинный магнитофон. Над столом – самодельная полка с книгами, старыми мягкими игрушками и всякими мелочами – а на самом видном месте – та самая чёрно-белая фотография в рамочке с выпускного бала…
На стене – обычный отрывной календарь с датой: 15 мая 1983 года, воскресенье.
Надежда с диким видом вскочила с постели. Не было никаких сомнений – это её комната в старой родительской квартире! Она вспомнила и этот шкаф, и свою узенькую неудобную тахту, и стол, за которым в школе делала уроки, а в институте готовилась к сессиям, и полку, которую папа смастерил своими руками, и даже этот магнитофон – подарок родителей на окончание десятилетки…
– Это что?! Что это?! – пробормотала Надежда в смятении. – Это же моя комната! Моя комната! Господи, да как же… Это то, что я думаю?!
Надежда подбежала к зеркалу: оттуда на неё безумными глазами смотрела слегка растрёпанная со сна, но совершенно очаровательная юная светловолосая девушка в длинной ночной рубашке…
– Боже, это ведь я… я… – прошептала Надежда потрясённо. – Неужели у меня получилось?.. Но как… Это ведь невозможно… Невозможно…
Медленно обошла комнату. Взяла с полки плюшевого мишку, прошептала: «Я помню тебя, малыш…», аккуратно поставила обратно. Задержала взгляд на фотографии. Присела возле магнитофона.
– Как же это включается?.. Так, что ли?
Надежда нажала большую квадратную кнопку – и комната наполнилась звуками музыки: группа «Абба», песня «Мани» – слегка подзабытая, но такая узнаваемая. Надежда улыбнулась и почувствовала себя более уверенно.
Подошла к шкафу и распахнула дверцу – на деревянных вешалках висела её одежда из прошлого века: серое зимнее пальто с кроличьим воротником – даже по виду очень тяжелое, а носить его было и вовсе невозможно; коричневый болоньевый плащик – в теплую погоду в нём создавался парниковый эффект, а в прохладную пробирал до костей озноб; белая блузка «на выход» – что называется, и в пир, и в мир; скромное синее платье – Надежда вспомнила, что они сами сшили его с Леной Савельевой. Они часто шили тогда сами, пытаясь бороться с тотальным дефицитом в магазинах…
