За столом восседали трое: преподаватель – маленький остроносый мужчина в очках, чем-то похожий на суслика, заведующая кафедрой – дама средних лет строгого вида, тоже в очках, и холёный молодой мужчина в модных импортных вещах – освобождённый секретарь партийной организации института. Надежда даже вспомнила, как его зовут, – Роман Курилов, а следом пришли какие-то неприятные ассоциации, связанные с этим именем, – говорили, что он «пользовал» нерадивых студенток, порой даже против их воли, за зачёт или хорошую оценку на экзамене, но действовал так осторожно, что всё сходило ему с рук. И, кажется, эту фамилию она видела среди кандидатов в мэры Воронежа на прошлых выборах в 2008 году…
Надо же – фамилия тогда прошла мимо сознания, поскольку Роман Курилов как кандидат ничем особым себя не проявил и не дошёл до выборов из-за каких-то нарушений правил агитации, и вот он сидит перед ней – молодой, уверенный в себе, с похотливой улыбкой рассматривая претенденток на его «особое расположение».
– Ну и кто сегодня самый храбрый? – издевательски усмехнулся Курилов, обводя взглядом аудиторию, и студентки быстро опустили головы, мечтая оказаться под столом, а ещё лучше провалиться сквозь землю.
Надя и Лена переглянулись.
– Иди ты? – полуутвердительно сказала Лена, и Надежда, пожав плечами, направилась к столу. Так уже сложилось, что они с Леной всегда отвечали первыми, и сейчас она заново переживала давно забытые эмоции – волнение вперемешку с азартом.
Студентки проводили Надежду тоскливыми взглядами. После Никольской можно было и не стараться получить благосклонность и похвалу преподавателей – лучше неё никто никогда не отвечал, даже Савельева.
Девушка положила на стол зачётку. Преподаватель её раскрыл, перелистал и удовлетворённо кивнул головой.
– Думаю, Надежда Николаевна, с зачётом по основам марксизма-ленинизма у вас тоже проблем не будет. Лекции вы посещали, проявляли активность на занятиях. Ну что, коллеги, поставим зачёт студентке-отличнице Надежде Никольской «автоматом»?
Роман Курилов окинул потенциальную жертву оценивающим взглядом – девушка выглядела необычно и очень притягательно.
– Можно и зачёт… – протянул он. – Можно и автоматом… Но пару вопросов я бы всё-таки задал…
Пятый год мучавшаяся приливами зав. кафедрой, отметив яркую внешность Надежды, ревниво поджала губы.
– Роман Георгиевич прав – не надо здесь авансом зачёты раздавать. Давайте соблюдать порядок.
Надежда понятия не имела, как будет отвечать, – в голове не осталось практически ничего от полученных почти 30 лет назад знаний, которые никогда потом в жизни не пригодились.
Роман Курилов развалился на стуле, сложив руки на груди, и с кривой улыбкой принялся рассматривать не по-советски красивую студентку. А преподаватель вытер платочком вспотевшую лысину, покосился на сидевшую с надменным видом зав. кафедрой и отодвинул от себя зачётку Никольской.
– Что ж, Надежда Николаевна, давайте тогда и начнём с основ… Что такое марксизм-ленинизм?
Надежда на мгновение задумалась. В голове пронеслись обрывки каких-то статей времен перестройки, фрагменты телепередач, цитаты блогеров, но цельная картинка никак не складывалась.
– Насколько я помню, марксизм-ленинизм ошибочно принимали за совокупность взглядов Маркса, Энгельса и Ленина, хотя в действительности это – особая идеология, специально созданная Сталиным для нужд партийной бюрократии. По сути, это фальсификация, подмена понятий и откровенная манипуляция общественным сознанием. Делалось это для того, чтобы идеологически поддерживать правящий режим… Впрочем, тогда хоть какая-то идеология была, а сейчас вообще никакой. И в этом наша большая проблема…
