– Тебя как зовут?
– Александр, – не сразу ответил пассажир. – Можно Саней. Саня Веселов. А насчет машины – ребята объясняли раза два по пьянке. Не получалось. Вернее, хреново получалось. А тут как-то вот… Сам не понимаю.
Кодкин поднял голову.
– Вот что, Веселов… Назад теперь – сам понимаешь. Вперед тоже неизвестно как. От остальных мы себя отрезали. Ты отрезал! Так что нас теперь раз-два – и никого больше. Понял?
Веселов кивнул.
– Раз-два, – повторил Кодкин. – Один я бы это дело бодал, а вдвоем, можно рискнуть. Понял? Поэтому что… До Старого доберемся, ночуем и – дальше. Если хотел там остаться, не получится. Пойдешь со мной, до прикола. На подмене. Не согласен – вылазь и чеши назад. Пока мужики не развернулись.
– А ты?
– Обо мне разговор, когда на месте будем.
Голос Николая был непривычно жестким, глаза смотрели пронзительно и хмуро.
– Согласен?
– Откуда я знаю, как у меня там повернется… – начал было Веселов.
– Тогда вылазь, – сказал Николай и, перегнувшись, открыл дверку со стороны Веселова.
Посвистывал ветер, гнал по льду полосы снега. Тяжелые облака переползали через острый гребень хребта. Как-то сразу потемнело, и все вокруг вылиняло до черно-белой бесцветности. Веселов, подумав, выпрыгнул в снег, завязнув в нем почти по колена. Выбравшись из сугроба, он, не оглядываясь, быстро зашагал вперед по полузанесенной колее. Шоферы, столпившись на дальнем конце наледи, посреди которой дымилась черная полынья, смотрели в их сторону. Кто-то из них что-то крикнул, но крик заглушил ветер и быстро приближающийся гул вертолета. Все подняли головы. Вертолет шел невысоко, точно следуя изгибам реки. На некоторое время он завис над застрявшей колонной, но потом, опустившись еще ниже, полетел вдоль реки. Высунувшись из кабины, Кодкин проводил его взглядом, посмотрел в сторону уходившего все дальше и дальше Веселова. Еще немного – и он скрылся за торосами. Кодкин сплюнул, пробормотал что-то неразборчивое и включил зажигание.
Машина не сразу выбралась из сугроба, долго буксовала на скользком льду. За это время Веселов ушел довольно далеко. Он сошел с колеи, пропуская машину. Кодкин проехал еще метров сто и остановился. Открыв дверцу, он подождал, когда подойдет Веселов. Тот, молча, забрался на свое место. Николай тоже ничего не сказал, резко переключил скорость и нажал на газ.
* * *
Винты вертолета подняли настоящую пургу. Сквозь пелену мечущегося снега были едва видны две фигуры, которые, сгибаясь, пятились к темной стене тайги. Вертолет завис на несколько мгновений, качнулся и, быстро поднимаясь, исчез за деревьями.
Проводив его взглядом, Зарубин повернулся к Пустовойту.
– Ближе никак?
Пустовойт, пытаясь сориентироваться, оглядел крохотную посадочную площадку.
– Давно не был. Река, кажется, там… Садиться на нее сейчас чистой воды самоубийство. Здесь – единственный вариант. Я тебя, между прочим, предупреждал. Сам теперь видишь – погодка уже не шепчет, а покрикивать начинает. Но ведь вам, Анатолий Николаевич, позарез приспичило. А приказ начальства – закон для подчиненного.
– Далеко?
– Километров пять. В дороге уточним. Нам они наверняка за десять покажутся. Половина по тайге, естественно, по полному бездорожью, половина по реке. И дай бог засветло добраться. Пока она окончательно не взбунтовалась.
– Постараемся успеть. К реке туда?
– Кажется. Двинули?
– Обязательно. И ещё… Вы, Борис Юрьевич, в отличие от меня не в первый раз в этих местах, запоминайте дорогу. Возвращаться, судя по всему, придется по старым следам.
