Мост был не слишком широким, они его прошли без «приключений».
Дальше перед ними был почти такой же, как и первый, второй мост. Его они прошли уже вместе и быстрее, чем предыдущий. Санька шел следом за матерью. Он крепко держал пачку макарон, аккуратно и медленно ступал по шпалам.
Ничего нового в пути с течением времени с ними не происходило. Дождь, тем более снег, их пощадил. Холодный ветер не выходил пока из своих темных северных чертогов и не мешал идти. Было тихо и спокойно, как будто вся природа пыталась помочь пройти этот путь нашим путешественникам.
Третий мост вскоре стал на пути молодой матери с ребенком как очередное серьезное испытание. Он был длиннее предыдущих в два-три раза – метров сорок, если не больше, – и посередине его, казалось, тянулись только рельсы со шпалами. На самом деле, мост крепился на длинных толстых, уже заржавевших, стальных тросах, на которых сначала были закреплены первые деревянные шпалы, а затем на них были положены вторые с рельсами. Все это сооружение было закреплено еще на двух стопках сложенных «колодцем» шпал, которые высились из воды в двух местах между берегами.
Возле моста стояла небольшая деревянная будка путевого обходчика или охранника. Дверь в нее была приоткрыта, и внутри виднелась небольшая лавочка, в сторону железной дороги выходило небольшое окно, стекла в котором были почти полностью выбиты. Возле окна стоял небольшой стол. На стене слева от стола болтались обрывки каких-то черных проводов.
– Ой, сына, лавочка! – обрадовалась Алла. – Давай посидим, отдохнем немного, а то у мамы руки уже отваливаются нести этот чемодан.
– Давай, – тут же поддержал мать сын.
Алла поставила чемодан возле двери будки и вошла внутрь. За ней следом вошел и Санька. Они просто попадали на маленькую лавочку, настолько молодая девушка с маленьким мальчишкой уже устали идти по шпалам, тащить свой чемодан и переползать по мостам. Алла вытянула ноги вперед, под стол, сняла туфли и прислонилась к деревянной стенке спиной. На ступнях были красные пятна и потертости на коже по всему периметру следа от них. Девушка глубоко вздохнула, закрыла глаза и откинула голову назад.
– Когда мы уже плидем?! – негодующе произнес сын, при этом он смотрел себе под ноги. – Идем, идем и идем…
Договорить фразу ему не дал дождь, который начался внезапно.
– Мама, дождь! – громко сказал мальчишка. Он смотрел в проем между косяком и открытой входной дверью в будку, внимательно наблюдал за тем, что творится на улице. Затем соскочил с лавочки и затащил чемодан внутрь будки.
Алла открыла глаза и повернула голову в сторону двери.
– Как мы вовремя, – устало сказала она.
– Да, – согласился с ней сынишка, – сейчас бы пломокли все насквозь.
Дождь шел минут двадцать. Он то усиливался, то утихал. Из-за туч то проглядывало солнышко и освещало все вокруг, то снова все становилось серым. Это был не ливень, и путешественники успокоились. Они молча сидели на лавочке и разглядывали в проем двери слева от них и в небольшое окно перед ними то, что из них было видно.
– Дождь в дорогу – это к удаче, – как бы размышляя, произнесла девушка.
– Мокло же все тепель, можно поскользнуться и упасть… – отозвался сын и начал размышлять вслух: – Намочить ноги и плостыть, упасть и шишку набить, почему дождь к удаче?
– Так старики говорят. Они лучше знают, – потрепав волосы на голове сына, с улыбкой сказала мать и добавила: – Ну, что, пошли дальше?
