Дед Афанасий сидел за своим рабочим столом в зале и разбирал ноты. Он был профессиональным музыкантом и отлично играл на баяне, гитаре, домре, мандолине, балалайке и даже на кларнете. Всегда был душой любой компании, часто его приглашали играть на свадьбы. Но главное, он был добрейшей души человеком, всегда готовым улыбнуться навстречу любому, умел и любил пошутить или разыграть кого-нибудь из друзей по-доброму.
Дед повернул голову и внимательно слушал разговор супруги с внуком. Только его поза: опущенные на колени руки, немного ссутулившись, слегка наклонив голову вперед и в сторону – в сторону разговаривающих жены и внука, – выдавали какую-то большую грусть или обреченность.
Бабушка развернула телеграмму и стала громко читать, чтобы всем было слышно:
– Работа есть ТЭЧЕКА. Жилье есть ТЭЧЕКА. Скоро буду. – Бабушка перевернула телеграмму и посмотрела, нет ли чего с обратной стороны, но больше ничего не было. – Афанасий, слышишь? – обратилась она к мужу. – Жилье есть, а главное, работа есть, значит, можно ехать.
– Слышу, – отозвался муж, – приедет, тогда и поговорим.
Санька почти ничего не понял из того, что обсуждали взрослые.
– Скоро мама с работы придет, – обратилась бабушка к внуку, – поможешь мне картошку почистить?
– Помогу, – как обычно, ответил внук. Он всегда помогал – и готовить, и посуду мыть после всех застолий. В большой семье все за что-то отвечали – такой был порядок.
Мытье посуды проходило в несколько этапов и занимало много времени. На большой стол в столовой, за которым вся семья кушала, ставили два больших таза. В первом – смывали жир с тарелок и перекладывали их во второй. Во втором – горячей водой мыли тарелки начисто, но так как посуды после каждого застолья было много, то воду в тазах меняли два-три раза. Затем ставили на стол третий таз с чистой и горячей водой и еще раз прополаскивали все. Двое мыли посуду, двое стояли рядом и вытирали ее насухо красивыми вышитыми полотенцами, а следующие двое затем расставляли посуду на свои места в кухонные шкафы.
Прошло несколько дней. Санька возился со своим красным автокраном в углу, где хранились его немногочисленные игрушки. Он двигал машину и издавал звуки, как настоящий мотор. При этом «водитель автокрана» еще и отдавал команды стропальщику – тому, кто цеплял и отцеплял грузы:
– Постолонись! Тяжелый глуз! Остоложно! Отцепить глуз!
– Саша, сынок, – раздался бабушкин голос из столовой, – иди сюда. Твой папка приехал.
Санька продолжил сидеть на коленках, но поднял голову.
«Какой папка? – была первая мысль ребенка. – Дедушка же на работе». Он успокоил себя этим выводом и продолжил возиться с машиной.
– Саша, ты меня слышишь? – голос бабушки прозвучал настойчиво. – Иди скорей сюда! Папка же твой приехал.
«Не показалось», – подумал мальчик. Встал с пола и пошел из зала в столовую, откуда звала бабушка.
Санька переступил широкий и высокий порог двери, которая отделяла столовую от зала и прихожей, и подошел к столу, за которым друг напротив друга сидели бабушка и какой-то мужчина. Бабушка поочередно улыбалась то внуку, то гостю и, наверное, думала, как сгладить напряжение, которое повисло между ними.
– Папка твой приехал, – повторила снова баба Катя и как бы посоветовала: – Нужно поздороваться.
Мальчик посмотрел на мужчину. Тот сидел за столом возле окна, из которого было видно двор дома. В окно был виден бабушкин палисадник с клумбами разных цветов, три сотки земли под картошку и деревянный забор, который отделял двор дома от соседствующего детского сада для младших групп детей.
