Время одного детства - страница 8

– Ну-у, лаа-адно-о, – растягивал слова мальчишка, – покупай ракету.

– Вам завернуть? – все так же улыбалась продавщица.

– Заверните. Пусть никто не видит, что мы несем. А то завидовать начнут, – выпалила покупательница.

Продавщица завернула товар в плотную коричневого цвета бумагу, обвязала его бечевкой, взяла деньги у женщины, отсчитала ей сдачу и протянула сверток.

– Пошли, именинник, – обратилась мать к сыну. Тот нехотя повернулся и заковылял из магазина следом за матерью.

Санька внимательно наблюдал за всеми все это время.

В магазин входили все новые и новые покупатели. К отделу с игрушками подошло четыре человека, затем еще двое и еще. Одни выбирали кукол, другие – детские игры. Возле Саньки остановились четыре человека: отец семейства подсказывал двум своим сыновьям, школьникам средних классов, какие машины лучше выбрать. Их мать молча осматривала витрину и полки.

– Мальчик, ты будешь что-нибудь покупать? – обратилась к Саньке продавщица несколько недовольным голосом и добавила, не дожидаясь ответа: – Мешаешь покупателям выбирать. Отойди от прилавка!

Санька отодвинулся на несколько шагов в сторону, и его место тут же заняли мальчишки с отцом.

Алла подошла к сыну, взяла его за руку и предложила:

– Сынок, пойдем домой. Еще зайдем сюда потом как-нибудь.

Мальчишке за спинами покупателей уже ничего видно не было. Он опустил голову, слегка вздохнул, пожал маленькими плечиками и тихо ответил:

– Пойдем.

Когда они вышли из магазина, Санька обиженным голосом сказал:

– Какая злая тетя! Я же не мешал. Это за ними ничего не видно.

– Давай не будем сюда ходить, – предложила мать, – заработаем денег и тогда зайдем.

– Я выласту и сам куплю себе пожалную машину. Только не у этой тети, – вынес вердикт сын. Он шагал рядом с матерью и смотрел себе под ноги. – И «хлебовозку» куплю.

Август 1966-го

– Саша, иди скорей сюда, папка телеграмму прислал! – громко и весело проговорила бабушка. Она входила в прихожую одноэтажного сельского дома. Затем у вешалки она переобула туфли в домашние тапочки, и шум ее шагов затих в стороне столовой.

Был поздний вечер, за окном уже стемнело, но еще не ужинали. Мальчик тихо играл своими машинками в комнате, где они вместе с мамой жили, и не сразу понял, КТО и ЧТО прислал, поэтому не отозвался.

Между тем бабушка уже села за стол и снова позвала:

– Саша, твой папка телеграмму прислал. Иди же скорей сюда!

Внук оставил машины, встал с колен, медленно подошел к столу, за которым сидела бабушка, остановился возле него и внимательно посмотрел бабушке в глаза.

– Какой папка? – выделил он первое слово в своем вопросе, в голосе внука звучало недоумение.

– Твой, – улыбалась ему баба Катя.

– Но мой папка – дедушка! – Мальчик стоял возле стола, за которым сидела баба Катя, и серьезными глазами смотрел на нее.

– Да нет же, – продолжила, улыбкой сдобрив спор с внуком, бабушка, – дедушка – это твой дедушка, а еще у всех ребятишек есть папы.

– Я не хочу другого папку, – нахмурил брови внук, – дедушка – мой папка, – продолжал упорствовать он.

Мальчик очень дружил с дедом и всегда и во всем ему старался помогать. То ли дрова пилить во дворе, то ли за водой на колодец сходить, то ли вскопать или прополоть картошку, то ли почистить от снега дорожки перед домом или во доре. Дед никогда не ругался, ничего не запрещал, а просто звал внука и показывал ему, КАК и ЧТО делается. Это помогало избегать многих проблем, которые возникали в других семьях, где дети или внуки могли утащить у отцов инструменты или сломать что-то. Дед научил мальчика понимать и знать, ЧТО и для ЧЕГО существует. И этот метод воспитания действовал: ни инструменты, ни посуда никуда из дома не пропадали. Санька предпочитал играть своим конструктором, из которого строил машины или дома, или большим красным автокраном, который мог поднимать грузы и у которого поворачивались передние колеса, как у настоящей большой машины.