Июнь 1966-го
Подошел очередной долгожданный для Сашки мамин выходной. Алле нужно было с утра отнести на фабрику какие-то документы. Бабушка с дедушкой уже ушли на работу, и они с сыном поели каши с чаем, обулись и вышли из дома.
На фабрике Алла показала сыну свое рабочее место. В цеху стоял гул от работающих швейных машин, и разговаривать было трудно – нужно было кричать на ухо.
– Вот, смотри, – показала она сыну на свою электромашинку, – видишь, какая большая игла. Однажды, когда я только училась работать здесь, то прошила себе вот этот палец. – И она показала сыну большой палец своей левой руки. Ноготь на нем был вмят посередине. Все остальные ноготочки были ровными и аккуратными.
– Тебе было очень больно? Ты плакала? – поморщился Санька.
– Больно, но плакать нельзя – я же большая уже. Стыдно. Я сцепила зубы, вот так. – Алла показала сыну ряды ровных белых передних зубов. – Зажмурила крепко глаза и терпела, пока иглу вынимали из пальца и перебинтовывали.
– А я в больнице плакал, – несколько виновато произнес мальчик.
– Ничего, – успокоила его мать, – ты вырастешь и не будешь плакать. Мужчины же не плачут.
– Да, не буду плакать, – согласился Санька и продолжил: – А куда ты его плишила?
– К гимнастерке. Вон их стопки лежат.
– А как же ты так его плишила? – нахмурил маленькие брови мальчишка.
– Да уснула за работой. Устала очень.
– Ты лучше не ходи на лаботу, если устала, а то все луки поплишиваешь, – резюмировал сын.
– Хорошо, в следующий раз не пойду, – улыбнулась Алла сыну.
В швейном цеху вдоль стены входной двери стояло много столов, которые были составлены в один длинный, длиной метров пятьдесят, стол. Все они были заставлены высокими, аккуратно сложенными стопками какой-то зеленоватой одежды.
– Ого! – удивился мальчишка. – Это столько тебе нужно сшить?
– Это нам всем нужно столько за смену сшить, – показала мать рукой на цех, в котором было три ровных длинных ряда столов, за ними, согнувшись над своей работой, сидели женщины самых разных возрастов. Они все были одеты в одинаковые темно-синие халаты. На головах были повязаны платки, которые скрывали их прически.
– Это твой? – с улыбкой спросила Аллу одна из молодых женщин, сидевшая рядом с ними за машинкой. Она показала головой на Сашку и улыбнулась при этом им обоим.
– Мой, – приобняв сына за плечико, ответила девушка.
– Совсем большой, – вставила еще одна коллега по цеху.
– Ну, пойдем, – обратилась мать к сыну, – не будем мешать, а то норму не выполним.
– Пойдем, а то тут очень шумно – тлудно лазговаливать, – отозвался мальчик.
На улице было очень тепло и солнечно. Ясное голубое небо радовало глаз своей бескрайней синевой. Легкий ветерок едва трепал листочки на деревьях. Всю округу наполнял разноголосый птичий щебет.
На улицах окраин поселка, где находилась одна из швейных фабрик, были выстроены дощатые подмостки, которые возвышались над землей и тянулись от улицы к улице. Они спасали прохожих во время осенних дождей и весенних распутиц, когда повсюду стояла вода, которая не успевала уходить в землю, – дожди часто лили подолгу, почти не переставая.
