1966-й
– Сань, а ты знаешь, что если лечь между рельс, то поезд не наедет? – утвердительно и одновременно вопросительно выдал друг Вовка.
На дворе стоял теплый, солнечный, одуванчиковый июнь. От цветка к цветку порхали бабочки. Жужжали то тут, то там труженики-пчелы и трудяги-шмели. В поселке у бабушки и дедушки всегда было чем заняться, если тебе не нужно больше аж до осени идти в детский сад – отпуск наступил.
Два четырехлетних друга стояли на невысокой усыпанной клевером бровке возле проходящей через поселок железной дороги, сжимали в руках деревянные самодельные «винтовки» после очередного жуткого «боя с врагами» и разговаривали. В то время – 60–70-е годы XX века – все мальчишки любили играть в «войнушку». Девчонки тоже к ним частенько присоединялись и, как истые санитарки, быстро и уверенно «перебинтовывали» всех, кто был «ранен» в «неравном бою».
– Плавда? – задумчиво спросил друга Санька. – Но ведь у паловоза впеледи железяка толчит. Она все сковыливает, что мешает ехать.
– Да от нее до земли еще много места, – заспорил Вовка, – можно лечь и прижаться к земле, тогда не наедет.
На другой день оказалось, что друг Вовка рано утром уехал с родителями в деревню Михалиху, что в паре километров от дедушкиного поселка, к своей бабушке, и Санька остался без боевого друга. Целый дом взрослых людей, а поиграть не с кем. И тут мальчик вспомнил вчерашний разговор с другом. Приближался обед, а в эту пору через поселок каждый день проходил пригородный поезд.
«Сейчас я проверю: наедет или не наедет», – мысленно сам с собой разговаривал мальчик.
От дома дедушки до бровки у железной дороги было всего метров сорок. Сашка занял место на самой высокой кочке, чтобы раньше увидеть появляющийся из-за поворота пригородный. Он внимательно огляделся вокруг, чтобы убедиться, что никто не помешает эксперименту, – к счастью, день был жарким, и на улице не было никого. Даже собаки забились подальше от жары в свои будки и не высовывались.
Вдалеке у поворота железной дороги перед въездом в поселок стоял семафор. Это такой высокий железный столб, похожий на букву «Г», наверху которого закреплена перекладина покороче с большим красным пятном – она напоминала руку. Когда поезду был разрешен проезд, вся эта конструкция напоминала поднятую вверх руку. Когда проезд был закрыт, конструкция снова напоминала простую букву «Г».
Послышался паровозный гудок. Пригородный приближался по расписанию. Санька еще раз огляделся вокруг – никого. Он спустился по густой траве бровки в канаву, которая отделяла железную дорогу от бровки, и стал карабкаться теперь уже вверх по насыпи из крупного щебня к шпалам с рельсами.
Наконец он у цели. Вот они – рельсы и шпалы. От них сильно пахло мазутом. Черные пятна были повсюду – и на шпалах, и между ними, на утрамбованном гравии. Мальчик подумал, что попадет ему, когда он вернется домой перепачканный, если ляжет в эту грязь. Но любопытство пересиливало.
Еще он не хотел, чтобы друг Вовка подумал, что он боится. Боится какого-то поезда! Жаль, что Вовка уехал в Михалиху и не увидит!
Санька лег на шпалы. Он постарался лечь головой между шпал, чтобы паровозная «железяка» не задела его, когда поезд будет проезжать.
