Иван Иванович вспомнил, как познакомился с Хрусталевым на выставке-презентации, посвященной выходу в свет факсимильного издания Ленинградского кодекса – старейшего манускрипта с текстом Танаха, еврейской Библии, который датируется началом одиннадцатого века. Хрусталев имел отношение к подготовке книги и выступил с занимательным докладом.
В маленьком зале с бежевыми шторами-воланами на окнах собралось человек сорок – весь цвет отечественной библеистики. Иван Иванович со многими был знаком лично, кое-кого знал в лицо или понаслышке, поэтому после доклада разговорился с профессором Шуйским, а через пару минут к ним подошел Хрусталев и непринужденно включился в беседу. С Шуйским он был на короткой ноге, называя его просто Сергеич.
– Ты ведь знаешь, при каких обстоятельствах Авраам Фиркович нашел этот манускрипт? – Хрусталев спрашивал у Шуйского, но поглядывал на Ивана Ивановича, проверяя его заинтересованность.
Шуйский рассмеялся:
– Леша, не надо блистать здесь эрудицией. Иван Иванович сам может рассказать тебе всю историю этого кодекса от его создания.
Иван Иванович улыбнулся:
– Ты, Андрей Сергеевич, не преувеличивай. Некоторые детали все-таки остаются под покровом тайны. Например, как именно этот список оказался в Крыму у караимов?
Хрусталев оживился:
– О, караимы – это мой конек. Вы же знаете, что Фиркович собрал целую коллекцию старинных рукописей? Там были и тексты караимов, и евреев-раввинистов.
– Конечно, знаю. И знаю, как ему удалось их заполучить – он буквально грабил синагоги и даже вскрывал генизы – а это настоящее святотатство. Знаю и то, что Фиркович потом смог весьма выгодно продать правительству эту коллекцию несмотря на то, что некоторые документы в ней считаются новоделами и откровенными подделками. Но на тот момент они служили доказательствами нескольких весьма простых, но далеко идущих идей.
– Каких же? – интерес Хрусталева был неподдельным.
– Самая главная заключалась в том, что евреи поселились в Крыму задолго до евангельских событий, примерно в шестом веке до Рождества Христова. Но несмотря на это, крымские евреи не оказались культурно отрезанными от остального еврейского народа и ничем не отличались от евреев из других стран.
Хрусталев подхватил:
– Ну, конечно. Они также делились на раввинистов и караимов, как когда-то на фарисеев и саддукеев.
– Совершенно верно, – кивнул Иван Иванович. – И Авраам бен-Самуил Фиркович, который имел псевдоним Авен Решеф, вывел теорию, что крымские караимы не могут отвечать за распятие Христа, поскольку уже тогда жили в Крыму, а, стало быть, не должны подпадать под ограничения для евреев в царской России. Понятно, что я формулирую все очень упрощенно.
Профессор Шуйский спросил:
– А что ты думаешь о том, где Фиркович нашел этот кодекс?
Иван Иванович пожал плечами:
– Точно это никто не знает. Считается, что в Бахчисарае, в синагоге, но я все же склонен думать про Феодосию.
Хрусталев поправил очки:
– А можете пояснить ход своих мыслей?
Иван Иванович улыбнулся:
– Да тут и нечего пояснять. Такие древние документы вряд ли могли попасть в Крым, минуя Кафу. И мне кажется, они не избежали внимания Ходжи Бикеш бен Кёккёза, знакомого историкам как Хозя Кокос, потому что его собрание древних манускриптов было известно далеко за пределами Крыма. Кстати, именно для него тверской купец Афанасий Никитин написал свой отчет о командировке, известный нам как «Хождение за три моря».
