А не был это один из тех израильских мудрецов, кои ради науки забывают о мире и теряют всякую силу практического применения её. Хахнгольд и работал по-своему в книгах, и двигался по свету. Везде его было полно. Знал почти всех профессоров академии, заходил в королевский замок, таскался в дворцы, писал гороскопы, предсказывал по руке, пророчил по буквам случайно открытой книги, готовил в тигле мнимое золото, а кроме того давал деньги под залог, занимался ростовщичеством, принимался за шпионаж и самые разнообразные дела, лишь бы они ему вознаграждали потерянное время. Ничем не гнушался, что только могло принести прибыль. Магазины, находящиеся рядом с его домом, содержали много дорогих товаров, которые он брал у купцов в залог. Всё там было, начиная от злаков, даже до золота и жемчуга.
День уже клонился к вечеру, когда знакомая нам Агата, уставшая и побледневшая от утомления, доковыляла до дверки кампсора. Две огромные собаки на цепях залаяли, а еврейка подбежала открыть окно и посмотреть на прибывшего.
– Чего вы хотите? – спросила она. – Тут милостыню не дают. Идите себе.
– Я не за милостыней пришла, – отозвалась женщина, – но по важному делу; скажите Хахнгольду, что тут речь идёт о том ребёнке, о котором он говорил Лагусу.
Женщина пожала плечами и ушла.
Долго ждала Агата, прежде чем ей отворили дверку, наконец дверь заскрипела и её впустили на двор.
Хахнгольд в чёрном жупане гладил на крыльце бороду. Поглядел, нахмурил брови и покивал головой, нетерпеливым движением сдвинул ермолку и сплюнул.
– Тебя Лагус прислал?
– Нет… но нужно с вами лично поговорть.
– Кто же тебя прислал?
– Сама пришла.
– Зачем?
– Поговорим с глазу на глаз.
– Говорите, говорите, что хотите, у меня нет времени.
– Я слышала ваш вчерашний разговор с Лагусом.
– И что же? – спросил еврей равнодушно, презрительно искривляя губы.
– Знаю, о ком у вас идёт речь и кто вас уговорил на это.
– И что? – также повторил еврей.
– Я могла бы вас выдать и обвинить…
Хахнгольд громко рассмеялся, плюнул несколько раз и крикнул служанке.
– Подождите, подождите, это не конец, – прибавила Агата.
– И что же? – снова по-своему добавил еврей.
– Много вам обещали за убийство ребёнка?
– Что вам до этого?
– Очень важно! Я вам обещаю заплатить вдвойне, если этого не сделаете, а поможете нам.
– Кому?
– Этому ребёнку.
Хахнгольд пожал плечами.
– Нищенка, баба из-под костёла! – добавил он.
– Да, да! Но не я вам обещаю, а мать. Ты знаешь, он имеет мать.
– Она погибла.
– Она не погибла, жива… тут, и вскоре…
Еврей внимательно начал прислушиваться, сам не знал, верить или не верить, смеяться или обсудить. С одной стороны его толкало желание получить прибыль, с другой – боялся обмана, особа, выбранная для посольства, его удивляла. Но вскоре начал понимать, что мнимая нищенка специально надела такую одежду, чтобы её не узнали. Эта мысль начала его беспокоить.
– Но деньги не в ваших руках, – сказал он потихоньку, – что вы можете?
– Знаете вы или нет, что мать хорошо знает короля, потому что скрывалась на дворе старой королевы. Король заставит отдать ей награбленное у неё состояние, она направилась прямо к королю… Он вскоре сюда прибудет. У нас в руках доказательства против князя…
Еврей начал беспокоиться.
– Что тут болтать, – сказал он – я так быстро ничего не могу сделать, придёте завтра, принесёте деньги, как можно больше денег, иначе не поверю.
Он указал на дверку, кивнул головой и собирался входить в дом, когда как раз в дверку снова стали стучать; выбежала служанка, Хахнгольд задержался на крыльце.
