Время собирать груши - страница 4

Мы тогда росли другими. Когда в десятом классе у нас мальчик с девочкой поцеловались на задней парте и стало известно, что у них серьезный роман, это было ЧП районного масштаба.

Помню, что, наверное, только классе в десятом я рискнул пригласить девочку на танец. Было ли это в пионерском лагере или вне его, я не помню. Я, наверное, пользовался успехом, был интересен девочкам, но не мог этого прочувствовать. Очень стеснялся и начал дружить с девочками уже в старших классах. И даже помню, мне очень нравилась одна девочка в моем классе. Я ее пригласил на спектакль на английском языке. Мы оба учили этот язык. А на спектакле были мои друзья. Я так зажался, что перед ними делал вид, что это не я ее пригласил, она сама навязалась. В общем, дико комплексовал.

Но, в конце концов, я как-то победил в себе стеснительность, и во многом тут помогла моя… Хорошо, пусть будет артистичность. И участие в художественной самодеятельности, как это тогда было принято называть. И в старших классах школы, и в институте. Мне кажется, что здесь нет универсального рецепта. Просто человек должен знать свое сильное направление. Допустим, если речь идет о спортивном парне. У нас в классе был такой, я таких называю «техничными ребятами». Любой спорт был его. Он вставал на коньки, брал клюшку – сразу был лучшим хоккеистом на площадке. И если девчонки видели, как он в школьном дворе играет, допустим, в футбол, то не влюбиться в него, наверное, было сложно. Поэтому если человек умеет, например, жонглировать, то нужно срочно это демонстрировать, девчонки разинут рот. Это только красивым всегда все очень просто. Девчонки в симпатичных парней влюбляются даже без каких-либо особых с их стороны качеств. Простым же ребятам необходима какая-то провокационная ситуация. Нужно ждать счастливого случая, какой-то неожиданной ситуации, в которой она не сможет не обратить на тебя внимания, не отреагировать, не оценить твою силу, или ум, или жонглирование, на худой конец. С девушками нужно быть терпеливым. Штурмом многих девушек не возьмешь. Здесь нужно уметь выжидать и надеяться на то, что твой звездный час пробьет.

В школе я был гуманитарием: любил русский язык, литературу, историю и английский язык. В принципе, хорошо относился к географии, и даже к биологии. Я, помню, бабочек и стрекоз собирал. Разные растения засушенные. Но делал это исключительно по принуждению, по школьной необходимости. А не из интереса. Что я еще собирал? Какие-то этикетки. Но все недолго. Я в ранних классах стал болельщиком и коллекционировал что-то связанное с футболом и с хоккеем. Больше связанное с хоккеем в те годы.

Начал болеть за ЦСКА, за легендарное хоккейное ЦСКА. 70-е годы – это матчи с канадцами, это Третьяк, Харламов, Михайлов, Петров, Гусев… Говорю для тех, кто помнит тот советский хоккей 70-х годов. Я, кстати, смотрел фильм «Легенда № 17», при всей значимости эта картина меня подламывала. Там есть достаточно существенное несоответствие. Наверное, в художественном фильме это не важно. Но я понимал, что все это не про Тарасова и не про Харламова, и не про прочих людей, которые в той великой команде играли. Но фильм, безусловно, позитивный, как сейчас принято оценивать. Для тех, кто не видел этого, полезно хотя бы упоминание этих людей в контексте некоего патриотизма. Но для меня это было странно.

А что я не любил в школе? Ну, не могу сказать… Меньше всего любил химию. Как ни странно, я окончил впоследствии Институт стали и сплавов. Сплавов! Вроде бы, некоторое отношение к химии это должно иметь. У нас была замечательная учительница по химии. Она очень артистично преподавала. Больше того, во внеурочное время она вела театральную студию на пару со своей подругой, учительницей русского языка и литературы. И тем не менее химия, все эти основания, щелочи… Я все время щелочи рифмовал со словом «сволочи». И мне было от этого как-то повеселее. Учительница истории у нас была совершенно потрясающая – она в моем сердце навсегда. Но хотя приведу вам такой факт из ее биографии: она начала преподавать историю, когда ей было шестнадцать лет. Было это в 1917 году. И закончила она преподавать в 90 лет! То есть уже в новейшую российскую историю, в 1992 году. Я поздравлял ее с 90-летием. Боялся, что она подзабыла, кто я такой. А она все помнит! Говорит: «Мишка! Я не удивляюсь, что ты пародируешь политических деятелей. Я помню, как ты Леонида Ильича передразнивал!»