Время собирать камни - страница 13

Вячеслав, переставший дышать, как только Константин начал говорить, заставил себя вдохнуть и выдохнуть, понимая, по запинке друга, что дальнейшее будет еще хуже. Надо отдать должное Константину. Он успешно принял вид врача, говорившего с родственником пострадавшего. Но на последнем слове, не смог удержать этот образ. Он провел ладонью по лицу и бросил обеспокоенный взгляд на жену, все это время стоявшую рядом со стулом Вячеслава.

– Говори, Костя, – потребовал Вячеслав, не уверенный в том, что готов это услышать.

– Когда я пришел, они начали остеосинтез и трансартикулярную фиксацию.

Алевтина, кажется, пискнула и Вячеслав, посмотрев на подругу, увидел, как она прижала ладонь к губам. Белая как мел, она умоляюще смотрела на мужа, словно он мог что-то изменить.

Пространство, почему-то уменьшилось в размерах, оставив его и Константина с Алевтиной в крохотной клетушке, где гробовая тишина нарушалась лишь ревом крови в венах. Это было почти физически невыносимо.

– Что это значит? – хрипло спросил Вячеслав, вновь обращаясь к другу. Он ни черта не смыслил во всех этих терминах.

Константин встал и засунул руки в карманы халата.

– Они собирают ее ноги, Слава. Вернее то, что еще можно собрать.

* * *

После первого потрясения, Вячеслав чувствовал себя до странности спокойно. Конечно, от того как он сжимал руль болели суставы, но этому могло быть простое объяснение. Например, пробка, образовавшаяся из-за ремонта дорожного полотна. На данный момент Вячеслав не мог решить, попробовать ли снова позвонить Коршунову, или позже, когда приедет домой. Татьяна бы хотела, чтобы он знал. Но поняв, что на данный момент не сможет произнести ни одного слова, решил никуда не звонить.

Вячеслав вовремя успел уловить тот момент, когда страх стал пробираться под кожу. Тогда он постарался уверить себя, что все могло оказаться еще хуже. Потому что если он начнет думать иначе, то может сойти с ума. Было просто жизненно необходимо держать себя в руках. Она жива. Разве не это главное? Из всего того, что он услышал, и потом долго обсуждал с Константином, и что сообщил ему хирург оперировавший Татьяну, разве не это является главным? Об остальном он подумает позже.

Сейчас его главной задачей было добраться до дома. День подходил к концу. Всего лишь день, показавшийся Вячеславу вечностью, во время которой он ждал, когда Татьяну закончат оперировать. Но ему не позволили ее увидеть. Сразу после операционной ее перевели в реанимацию. И ему не удалось уговорить Константина провести его туда хоть ненадолго. Но друг пообещал, что утром он сможет увидеть жену. Наверное, это было к лучшему. Как бы малодушно это ни было, Вячеслав был не готов увидеть Татьяну. Он не мог сейчас даже представить себе ее, всю в бинтах, и с чудовищными металлическими штифтами на ногах. Он хотел помнить ее такой, какой видел еще сегодня утром. Он словно на яву мог видеть, что снова касается ее светлых волос, пока она есть овсянку. Как ее серо-зеленые глаза смотрят на него с укором, за чрезмерное злоупотребление кофеином. И тут же вспомнилось раздражение, которое он испытал при упоминании Коршунова. Сейчас он не понимал, с чего вдруг разозлился. Он давно потерял право ее ревновать. Да это и не было ревностью. Просто, Вячеслав всегда хотел только одного, чтобы Татьяна была счастлива. А в том, что Дмитрий Коршунов сделает ее счастливой, сомневался. Но не ему судить об этом. Когда-то он думал, что сможет это сделать сам. Но был слишком самонадеян. Он еще помнил ее звонкий заразительный смех, но не слышал его очень давно, по своей вине.