– Тогда счастливо оставаться!
– Кира, ну что ты в самом деле! Ты же все прекрасно понимаешь.
– Дима, мне нужно выспаться. – В голосе ее прозвучали непреклонные нотки, и Дмитрий отстраненно отметил про себя, что племянница Павла Викторовича кое в чем походит на своего дядю.
– Если не высплюсь, буду завтра сонной мухой.
– Что ж, извини. Спокойной тебе ночи. – Дмитрий отключился. Не колеблясь и не раздумывая, тут же набрал другой номер. Раздраженно подметил, что пальцы чуть подрагивают.
– Диана? У меня все в порядке. Спор разрешили, хулиганов изгнали из города.
– Что с Володей?
– Ничего страшного. Синячки да ссадины. Отвез в больницу к знакомому врачу. Серьезных повреждений, кажется, нет.
– Ты ничего не скрываешь? Все действительно обошлось?
– Конечно, обошлось.
– А почему у тебя такой голос?
Он ответил не сразу. Трудно было что-либо говорить.
– Дима? Почему ты молчишь? Тебе плохо?
– Как тебе сказать… – Дмитрий тупо пронаблюдал, как случайный песик, подняв лапу, помочился на колесо его машины. Диана ждала ответа, а он продолжал молчать. И не оставляло ощущение, словно рот заполнили тягучим клейстером.
– Если хочешь, Дим, приезжай. Прямо сейчас.
Она произнесла это тихо, но он услышал. И понял, что Диана имеет в виду. Нечто подобное он предпочел бы услышать от Киры, но Кира выбрала приятелей и озера. Во-первых, потому что погода, а во-вторых… Во-вторых, молодости трудно дружить со старостью. Двенадцать лет – не самая большая разница в возрасте, но и этого порой вполне достаточно.
Стиснув пальцами трубку, Дмитрий проговорил:
– Хорошо. Я приеду.
Напряжение его улеглось, однако усталость напоминала о себе нервной пульсацией в висках – словно тикал неведомым образом поселившийся в голове будильник. Уже в лифте, поднимаясь на нужный этаж, Дмитрий прочел написанное фломастером на стенке:
«Если ты его любишь, а парень смеется,
Плюнь ему в рожу, пусть захлебнется!»
Суровый сонет был подписан псевдонимом «Гордая». Выдавать миру свое настоящее имя, поэтесса, видимо, постеснялась. Дмитрий перечел вирши трижды, но так и не улыбнулся. Все правильно, Гордая. Не все еще спокойно в мире, чтобы обнародовать имена героев…
Звонить не пришлось. То ли Диана услышала его шаги, то ли узрела в дверной монитор.
– Проходи, устраивайся.
Он прошел в гостиную, опустился на диван.
– Рюмку, – попросил, не глядя ей в глаза. – Водки.
– Может, коньяка?
– Можно и коньяка. – Ему действительно было все равно. Хотелось оглушить себя, временно впасть в беспамятство. Любопытно, что бы люди делали без сна? Должно быть, сходили бы с ума. А впрочем, без того сходят. Поскольку восемь ночных часов – это не выход. Самое верное для неугомонных гомо-сапиенс – спать с рассвета и до рассвета.
– Поссорились с Кирой?
Вяло кивнув, Дмитрий опустил голову и разглядел в собственных пальцах хрустальную посудину. Не рюмка даже, а целый бокал, изящный пластик сыра сверху. Диана всегда была понятливой. И совсем не нужно было что-либо рассказывать. Она не нуждалась ни в объяснениях, ни в оправданиях. Практичная, знающая себе цену дама.
Залпом выцедив обжигающую жидкость, Дмитрий сунул в рот кусочек сыра. Неспешно разжевав, посмотрел на хозяйку квартиры.
Диана сидела в кресле – задумчивая и печальная. Длинные, бронзовеющие на свету волосы, смуглая, подкрашенная итальянским солнышком кожа. Излюбленная поза всех соблазнительниц – нога на ногу, полы малинового халата, словно кулисы начинающегося шоу, чуть раздвинуты. И никакой пошлости в виде клетчатых чулков и оранжевых резиночек. Она без того была хороша, понимала это, как понимала и то, что если он пришел, то все произойдет само собой.
