Пока я размышлял, что предпринять, дверь кабинета неожиданно распахнулась, и я с удивлением обнаружил, что, кроме Коца, с перекошенным лицом сидящего за своим столом, в кабинете находилась только моя новая знакомая – пожилая дама по имени Рита.
– А-а, – как ни в чем не бывало сказала она, – это вы, Павел! Кроме всего прочего, я и о вас успела переговорить с доктором. Он готов вас отпустить прямо сейчас. Да, доктор?
Она повернулась к Коцу, который мелко закивал головой, но мне показалось, что более всего он сейчас хотел бы, чтобы я не оставлял его наедине с Ритой.
– Погодите, – пролепетал он наконец, подтверждая мои подозрения, – погоди, Паша… Пожалуйста…
– Да-а? – Рита вроде бы не сменила тона, но, хотя она обращалась к Коцу, у меня отчего-то сразу заныл левый висок.
– Ну так… – промямлил Коц, – я ведь… Я Паше денег должен, ну за отработанные дни… Я сейчас… только чековую книжку найду и…
– А вы, доктор, ему потом деньги вышлите. Тем более что сумма-то смешная, копейки…
– Да-да, – с готовностью закивал Коц, – я, конечно, понимаю – мало, но и вы поймите: времена тяжелые, а тут… Центр этот… слезы одни, а не доходы…
Тут Рита взмахнула ручкой, и Коц послушно оборвал себя на полуслове, как будто задохнулся.
– Хорошо, – решительно заявила Рита, – сейчас будем разбираться.
Она сделала многозначительную паузу, во время которой Коц попытался набрать в грудь воздуха, но у него ничего не получалось. Коц побледнел, а потом пошел пятнами, заметными даже на его бронзовом загаре.
– Ладно, – смилостивилась Рита, – после разберемся.
И обратилась ко мне:
– Павел, не соблаговолите ли проводить меня немного?
Рита ухватила меня под руку, и я понял, что легкая старческая ручка может быть тяжелой и неумолимо твердой, как чугун. За спиной наконец-то выдохнул Коц. Мне было слышно, как он что-то переложил на столе и, пока мы с Ритой шли по коридору, направляясь к выходу из центра, задышал громко и тяжело, как будто только что пробежал несколько миль.
На улице Рита не ослабила хватки, а уверенно повела меня куда-то в сторону пляжа.
– Вас, конечно, удивляет, что я так легко и быстро закрыла этот ваш Центр, – глядя на меня снизу вверх, заявила она. – Впрочем, знаю-знаю: после того как вас обвинили во всех смертных грехах, вы навсегда зареклись удивляться.
Когда надо мной повисло страшное обвинение в том, чего я не делал, я говорил друзьям, что теперь уж ничему и никогда не удивлюсь. Наверное, то же самое я сказал в одном из радио- или телеинтервью, которые тогда, по горячим следам, у меня брали журналисты. Сегодняшняя история не то чтобы удивила меня, нет, скорее, я просто не понял, что же, собственно, произошло и чего так испугался тертый калач доктор Коц.
– Ах, Паша, Паша… Надеюсь, вы позволите мне так вас называть? – Рита уверенно тащила меня вперед. – Я вас сейчас, можно сказать, спасла, голубчик вы мой! Да-да, именно так! Вы ведь, с позволения сказать, на Коца… э-э-э… неофициально работали, верно? То есть никакой информации о ваших трудовых подвигах там, в его Центре, не осталось?
Это было правдой. Как уголовник с «тяжелой» статьей, я не имел права работать с людьми. Да и вообще найти работу, имея за спиной такое прошлое, было довольно непросто. Поэтому когда я случайно встретил Коца и он предложил мне эту работу, я недолго думая согласился. Хотя понимал, что рано или поздно может случиться неприятность, да и платил он действительно копейки. Ну а что делать? Другой работы все равно не было. Но я и тут не удивился Ритиной осведомленности: умному человеку несложно было догадаться о моем положении у Коца. Кроме того, и другие сотрудники Центра работали, скорее всего, как и я, за наличные, то есть неофициально.
