Время тишины. Как управлять своим вниманием в мире, полном хаоса - страница 2

Прежде, еще до вырубки, среди старых секвой Беркли-Хиллз были и навигационные деревья – настолько высокие, что моряки в заливе Сан-Франциско использовали их как ориентир, чтобы держаться подальше от опасной подводной Цветущей скалы (впоследствии инженерные войска взорвали ее). И хотя «Долгожитель» не был одним из них, мне почему-то нравится думать о нем как о своего рода вспомогательном средстве навигации. Это высохшее дерево может преподать нам несколько уроков, созвучных идеям, которые я попытаюсь обозначить в этой книге.

Первый урок касается сопротивления. Легендарная уникальность «Долгожителя» заключается не только в его возрасте и феноменальной жизнеспособности, но и в загадочном местоположении. Даже тем, кто вырос в походах по Беркли-Хиллз, может быть сложно его найти. Обнаружив «Долгожителя», вы все равно не сможете подобраться близко к нему – он находится на крутом скалистом склоне, подъем по которому требует серьезных усилий. Это одна из причин, по которой дерево уцелело при вырубке; другая причина связана с его скрученной формой и невероятной высотой: двадцать восемь метров (хоть и коротышка по сравнению с древними секвойями). Другими словами, «Долгожитель» выжил в основном потому, что не казался лесорубам особо привлекательным.

Эта история напоминает мне притчу, чье название часто переводят как «Бесполезное дерево» (из собрания сочинений «Чжуан-цзы», приписываемых Чжуан Чжоу, китайскому философу IV века). В ней рассказывается о плотнике, увидевшем дерево (по одной из версий, пильчатый дуб, похожий на наш прибрежный) внушительных размеров и возраста. Но плотник проходит мимо, объявив его «никчемным деревом» только потому, что корявые ветви не годятся для досок. Вскоре после этого дерево является ему во сне и спрашивает: «Ты сравниваешь меня с этими «полезными» деревьями?» И указывает плотнику на деревья с плодами или пригодные для древесины, которые регулярно уничтожаются. Между тем «бесполезность» и была стратегией этого дерева. «Это очень важно для меня. Будь я чем-то полезным, выросло бы я до таких размеров?» – продолжает дерево. Дерево отвергает различие между полезностью и ценностью, проводимое человеком, который видит в деревьях только потенциальную древесину: «Какой в этом смысл? Всего лишь пустые слова. Ты всего лишь никчемный человек, твой век недолог. Как ты можешь говорить о том, что я никчемное дерево?» Легко представляю себе, как эти слова «Долгожитель» произносил в адрес лесорубов XIX века, небрежно пропустивших его, менее чем за столетие до того, как мы начали понимать, что потеряли.

Формулировка «польза бесполезности» типична для Чжуан Чжоу, часто использовавшего противопоставления и алогичные заключения. Но как и другие его утверждения, это не парадокс ради парадокса, а наблюдение за социальным миром, который сам по себе является парадоксом, определяемым лицемерием, невежеством и алогичностью. В таком обществе для человека, стремящегося к скромной и нравственной жизни, определенно все будет наоборот: для него хорошее будет плохим, рост – падением, продуктивность – разрушением и, действительно, бесполезность – полезной.

Если позволите расширить эту метафору, я скажу, что «Долгожитель» был слишком необычным или труднодоступным, чтобы так легко оказаться на лесопилке. Таким образом, дерево дает мне образ «сопротивления на месте». Сопротивляться на месте – значит принять такую форму, которая не может быть с легкостью присвоена капиталистической системой ценностей. Это отказ от общепринятой системы координат, в данном случае той, в которой ценность определяется производительностью, успешной карьерой и индивидуальным предпринимательством, а также принятие и попытки внедрения несколько более расплывчатых идей: поддержание жизненного баланса как продуктивности, важность невербального общения и простого проживания жизни как высшей цели. Это означает и торжество формы самосознания, меняющейся со временем и выходящей за рамки алгоритмического определения, когда идентичность не всегда определяется границами индивидуальности.