Редакционная жизнь строится по своим законам, создающим определенный внутренний мир и вдалбливающим в сознание работников определенное мировоззрение. Что до нас, то мы неожиданно были лишены привычных условий существования журналистской братии. Ведь нас не финансировали ни бюджет, ни оппозиция. Жили мы, как уверял Гудомаров-младший, исключительно за счет выручки от продажи тиража и рекламных поступлений. Никто установок не давал, писали мы все, что хотели, а главный редактор, он же учредитель, смотрел на нашу писанину сквозь пальцы. Единственным его пожеланием была просьба писать по возможности как можно более остро, чтобы, как он выразился однажды, от прочитанного у читателя начинали из орбит лезть глаза, выпадать волосы и шататься зубы.
Вот мы и старались расшатывать читателю зубы, не жалея сил и времени. У нас словно выросли крылья. Мы строчили денно и нощно, радуясь и поражаясь одновременно тому, что нам дано редкое право высказывать собственные мысли. Даже Вадик, поддавшись всеобщей эйфории, свои небольшие заметки на криминальную тему начал переводить в политическую плоскость, настолько, насколько это было дано ему природой.
Без преувеличения скажу, что каждый номер нашей газеты люди ожидали, как премьеру новой серии фильма о Гарри Поттере или звездных войнах. Чиновники дрожали, отправляясь на работу в день очередного выпуска. Возможно, вздрагивали прокуроры и следователи, которым мы подкидывали столько фактов, что они, при должном отношении к делу, могли бы сделать головокружительную карьеру. Однако в нашем заповедном крае изобличающие статьи приносили им лишь головную боль, о чем свидетельствуют ответы, которые они нам присылали.
Однажды я написал статью о том, как строительная фирма, возглавляемая племянником губернатора, незаконно снесла участок леса, чтобы построить элитный коттеджный поселок. Пожалуй, это был лучший мой материал той поры. Я провел отличное журналистское расследование. Мне удалось получить уникальные документы. Вдобавок ко всему я лично сфотографировал коттеджи, выросшие там, где прежде росли грибы и резвились белки, зайцы, лоси и прочая флора. Я был уверен, что после выхода статьи последуют аресты, и племянника губернатора в сопровождении когорты чиновников разного уровня препроводят в следственный изолятор, предварительно украсив их запястья наручниками.
Однако мечтам моим не суждено было сбыться. Спустя две недели после публикации в редакцию пришло письмо от следователя, в котором он заявил: «Изложенные вами в статье факты подтвердились, в связи с чем в отношении вас не будет возбуждено уголовное дело». Я был поражен и возмущен, а Гудомаров-младший пришел в дикий восторг. Сначала он пустился в пляс по редакции, заставив всех усомниться в своем умственном здоровье. Затем остановился и начал потирать руки с такой энергичностью, будто хотел добыть огонь методом пещерных предков.
– Дружище, как ты не понимаешь! – восторженно кричал он, обращаясь ко мне, стоявшему всего в двух шагах от него, таким непривычно громовым для него голосом, что в соседнем баре, расположенном километрах в двух от нас, должно быть, затряслись стены и разбились, посыпавшись с полок, стаканы. – Это означает, что мы на верном пути. Письмо доказывает, как сильно прогнила система, которую мы пытаемся развалить.
– А разве мы пытаемся развалить систему? – искренне удивился я, впервые услышав такую формулировку цели, поставленной перед коллективом редакции.
