А за обедом строго высказала, что это нехорошие девочки, и мне с ними лучше не дружить. По ее словам, у них слишком много свободы, которая не идет им на пользу. Я, правда, не очень поняла, что нехорошего в свободе, но, зная маму, спорить не имело смысла.
Однако родители Лады не противились этому знакомству и даже взяли для нее в прокате велосипед. Так что она быстро перестала гулять со мной, и мне оставалось только наблюдать за ними со стороны.
Я изо всех сил убеждала себя, что ничего особо интересного у них не происходит. Что с ними наверняка и поговорить не о чем, но мне все равно очень хотелось купаться с ними, закапываться в песок, мазаться мороженым и бегать друг за дружкой по пляжу. Не говоря уже о вечерних походах на танцы.
Каждый вечер я садилась на крыльцо нашего домика и наблюдала, как возле их двора собирается целая компания.
Вечерний воздух пах солью, нагретыми камнями и хвоей, а мое сердце замирало от тоски по чему-то далекому, необъяснимому и прекрасному.
Вот примерно нечто похожее я испытывала, шепотом повторяя за Ланой «Kiss me hard before you go» и пытаясь разглядеть на иссиня-черном небе хоть одну звезду.
– Ты не устала? – Ольга Леонидовна налила себе стакан воды.
Она так неожиданно это спросила, что я не сразу вернулась из своей истории в реальность.
– Совсем нет. А вы устали? Я бы могла рассказывать только то, что касается поездки, но вы просили с самого начала.
– Безусловно, я хочу знать все подробно. Мне очень важно понимать, о чем ты думала и что чувствовала перед тем, как все это случилось. Значит, ты испытывала эмоциональную подавленность и беспокойство, вызванное отъездом родителей? Проще говоря, тебе было одиноко?
– Конечно, мне было одиноко, а как может быть иначе, если впервые за шестнадцать лет остаешься одна?
– Очень хорошо тебя понимаю. Это совершенно естественно. Продолжай. Прости, что перебила.
Я поискала глазами потерянный текст и на какой-то момент задумалась: может, все-таки все началось с джинсов?
С Викой мы встречались еще несколько раз. Просто гуляли по улицам или сидели у нее в квартире, болтая обо всем подряд. Вике тоже было одиноко, она любила поговорить и в моем лице нашла отличного слушателя. Лишних вопросов я не задавала, и она рассказывала все подряд: то какие-то случаи из своего детства, то делилась грандиозными планами на будущее, то вспоминала сны, то вдруг начинала поучать, как правильно поступать и вести себя.
Ей нравилось меня опекать и назидательно делиться жизненным опытом. Вместе с тем о ней самой я знала очень мало. Лишь то, что она приехала из другого города и росла в детском доме. Вика научила меня краситься, смотрела, как я одеваюсь, и отдала мне широкую джинсовую куртку с белым мехом на воротнике.
В субботу я засиделась у нее допоздна, мы весь вечер сами готовили суши, а потом ели их и смотрели кино «Один день». Очень грустный фильм о любви и о том, как важно не упускать время, потому что его нельзя вернуть. Обхватив диванные подушки, мы обе рыдали в три ручья, так что вышла я от нее в растерзанных чувствах и смятении.
Я миновала сквер и только свернула к своему дому, как вдруг почти лицом к лицу столкнулась с Зинкевичем, Тарасовым и Дубенко. Все трое с банками пива в руках просто стояли посреди дороги. Увидев меня, Зинкевич присвистнул:
– Вот это сюрприз. А мы то думали, чем заняться.
Я попятилась.
