– Спасибо. Очень любезно с твоей стороны.
– Ты все еще готова помочь с уборкой? Стараться можно не сильно, потому что в понедельник придет работница и переделает все по-своему.
На нашу встречу Вика опоздала минут на двадцать, так что я уже собиралась уйти. Но она прибежала, обняла и расцеловала, а затем потащила на другую сторону шоссе, где тянулся длинный ряд больших и маленьких магазинов со всякой всячиной: от лака для ногтей, заколок, телефонных аксессуаров до шуб и роскошных ювелирных салонов.
С Викой было легко и весело. Она держалась так, словно все окружающие покинули свои дома только для того,
чтобы полюбоваться ею: эффектно встряхивала распущенными волосами, театрально распахивала глаза, беззаботно смеялась и держала прекрасную осанку, от чего ее округлая, обтянутая белой эластичной футболкой грудь под расстегнутой зеленой паркой была первым, на чем останавливался взгляд.
Удивительным образом Вика искусно балансировала между вульгарностью и детским эпатажем. Мужчины к ней так и липли. Пока мы дошли до торгового центра, с нами пытались познакомиться трое парней и один возрастной мужик. Остальные просто глазели со стороны.
Я рассказала ей о потопе, и она тут же заинтересовалась:
– И что эти ребята? Понравились тебе? Я хочу знать подробности. Чего стесняешься? – Громко рассмеявшись, она ткнула пальцем мне под ребра. – Я люблю обсуждать парней даже больше, чем шмотки.
– В двух словах не объяснишь. Они интересные. Совсем не похожи ни на кого из моих знакомых.
– Симпатичные?
– Один симпатичный и скромный, а второй по-настоящему красивый – как в кино.
– С красивыми не связывайся, – Вика небрежно махнула рукой. – Они либо тупые, либо оборзевшие, либо подлые. Этакая ловушка природы. Типа мухоморов. Яркие, но отравленные. Выбирай первого. Как его зовут?
– Максим. Он в детском доме был, а потом сбежал.
– Ой, нет, – Вика поморщилась. – С парнями из детского дома дела лучше не иметь. Мало того что они бедные, необразованные, без связей, так еще и совершенно неприспособленные к этой жизни. Ничего не знают, не умеют и считают, что им все должны.
Мне стало обидно за Макса:
– У него мама умерла, когда ему пятнадцать было. Ты только представь: живешь-живешь нормальной жизнью, а потом вдруг – детдом. Равнодушие и жестокость. Это ужасно. Тебя любили, заботились – и тут в один день пустота и холод. Как такое пережить?
– Подумаешь, – насмешливо фыркнула Вика. – Не несчастнее других. Я, может, тоже из детского дома. Что в этом особенного?
Я удивленно остановилась:
– Ты сирота?
Вика замялась.
– Мать в тюрьме отсидела десять лет, а как освободилась, нашла себе какого-то священника и с ним теперь живет. Я ее и не помню даже. А у отца пожизненное за ограбление и захват заложников. – Она бросила на меня осторожный взгляд и рассмеялась. – Что ты так смотришь, будто я сама криминальный элемент?
– Совсем нет. Просто я очень удивилась. Поразительное совпадение. Никогда не встречала никого, кто бы жил в детском доме, а тут сразу двоих.
– Нормальное жизненное совпадение, – Вика снова взяла меня под руку. – Так всегда бывает, не замечала? Какие-то вещи вдруг одновременно начинают происходить. Это значит, что жизнь тебе этим хочет что-то сказать. Мы с тобой не случайно познакомились и нужны друг другу.
– Думаешь?
– Несомненно, – она ласково прильнула к моему плечу и тут же игриво вскинулась: – Рассказывай дальше. То, что они красивые и бедные, я поняла, а вот чего в них особенного, пока не уловила.
