Время. Ветер. Вода - страница 27

– Тупая ты, бестолочь, – зло рявкнул он. – И какого, спрашивается, черта я к тебе перся?

– Ну прости, пожалуйста, Фил, я же не знала. Ты должен был предупредить.

– Что? – взревел он. – Должен?

– Извини, я не так выразилась. Я имела в виду…

– Еще вякнешь что-нибудь в этом духе – вылетишь отсюда со свистом. Поняла?

– Конечно, прости, пожалуйста. Если бы я знала…

Видеть унижающуюся Вику было удивительно и неприятно.

– Еще докладывать тебе о своих планах. Много чести. Захотел – приехал. Все! Ты должна сидеть тут и всегда быть готовой к моему приходу. Одна! Ясно?

– Я могу уйти, – сказала я.

– Поздно. Все настроение испортили.

– Умоляю, успокойся, – Вика ласково обхватила его руку, прильнула к плечу, но он с силой оттолкнул ее и вышел из комнаты.

Она побежала за ним:

– Приходи завтра, хорошо? Придешь?

Дверь громко хлопнула.

Перемену, произошедшую с Викой, когда она вернулась в комнату, описать трудно. Это была странная смесь горечи и отчаяния. Она постояла несколько секунд, глядя на меня немигающим взглядом, а потом, вцепившись пальцами себе в волосы, рухнула на колени и разрыдалась.

Мигом соскочив с кровати, я кинулась к ней.

– Тварь, тварь, тварь, – повторяла она.

– Не волнуйся, он простит тебя. Ты же ничего плохого не сделала.

– Простит, конечно, – сквозь рыдания проговорила Вика. – Только я не могу больше его терпеть.

– И не терпи. Он некрасивый, грубый и старый.

– Ему тридцать два.

– Я и говорю, старый. Ты такая красивая и добрая. А он плохой человек, это видно.

– Спасибо, – горячими от слез губами она прижалась к моим, и я почувствовала привкус ее слез. – Но что со мной станет, если я не буду его терпеть? Как я буду жить и где?

– А если тебе устроиться на работу и снимать комнату? Папа про студентов своих рассказывал, они приезжают из других городов и так живут.

– На работу? – Ее голос снова дрогнул. – Это значит не видать мне никакого театрального. Но это невозможно. Раз я решила, то должна добиваться своей цели. А Фил еще пожалеет. Найду себе кого-нибудь другого и сразу пошлю его. И не просто пошлю, а приду к его жене и расскажу, какой он гад…

Внезапно она замолчала и с неожиданно вспыхнувшим живым интересом подняла на меня глаза:

– Слушай, помнишь, ты про тех ребят рассказывала? Соседей своих? Говорила, что один из них богатый? Познакомь.

Я встала и, обдумывая ее слова, перебралась на кровать.

– Тебе хорошо, у тебя и мама, и папа есть, – продолжала она. – Они тебя всем обеспечивают: и жильем, и едой, а мне как-то крутиться нужно. На актерское поступлю, отучусь, потом в Голливуд уеду. Приедешь ко мне в Голливуд? Я тебя хоть с Лео, хоть с Диланом познакомлю. С кем попросишь, с тем и познакомлю.

– Я этих ребят больше не видела.

– Ну так зайди, позови куда-нибудь.

– Да это как-то не очень прилично. Девушки не должны сами навязываться.

– Глупости, – Вика пересела ко мне и положила руку на коленку. – Я тебя очень прошу. Ты же хочешь мне помочь?

– Хочу, конечно, только нужно подумать.

– Правильно! Ты подумай немного, а потом познакомишь.

В понедельник я встала, как обычно, в семь двадцать, на автопилоте умылась, сварила сосиски, которые до маминого возвращения могла есть беспрепятственно, надела школьные форменные брюки, блузку, серый кардиган.

За окном шел дождь. Барабанил, шелестел, капал. Ветер тихонько гудел в правой створке кухонного окна.

Прислушиваясь к этим звукам и глядя то ли на себя, то ли в себя, я просидела перед зеркалом бог знает сколько времени. Затем, поймав осуждающие взгляды плюшевых друзей, сообразила, что опаздываю. Вылетела из подъезда, на ходу открыла старенький зонт, которым не пользовалась с прошлой осени, и поняла, что ткань на трех спицах оборвана. Вода лилась потоком. Ничего не различить. Первый настоящий дождь в этом году.