— Тогда мои шансы на благополучный исход ничтожны.
— Личная неприязнь — это последнее, чем он станет руководствоваться. Но… у вас действительно мало шансов.
Экипаж остановился. Как-то очень быстро. А вопросов было много.
Холин вышел и подал мне сначала руку, а потом мои покупки. И я пожалела, что в перчатках.
— Маджен Холин, а вы не могли бы чуть подробнее…
— Не мог бы, клятва о неразглашении. Спросите Ворнана, он в курсе, что вам стоит знать, а что — нет, госпожа Арденн.
— Малена.
Позорище…
— Я помню, — улыбнулся некромант и тоже за руку цапнул, за ту, которой я трость держала, и, как вампир, принюхался к коже. — Действительно… — произнес он, и меня снова в жар бросило. — Как интересно. Доброй ночи… Малена.
Так вообще можно? Смутить до невозможности и укатить? Какие уж тут добрые ночи.
Я решительно развернулась к крыльцу. Чья-то тень шмыгнула в сторону и растворилась в других тенях, а я оказалась за запертой дверью в два удара сердца. Вывалившееся из пакета яблоко заставило меня вскрикнуть и подпрыгнуть. Вряд ли я найду его в темноте. Да и не хотелось мне теперь яблок. И даже колбасы не хотелось. Вот если бы…
16. Глава 4
Покупки отправились на кухню, а я — в постель. После возни господина Норкинса под лестницей тепло стало везде, но я привычно свернулась в комок, готовясь заново родится утром. Или не родится. Как повезет. Веки мигнули раз, другой… Навалилась темнота, и красные когти выдернули мою душу из тела.
Тех снов не было. Или я не помнила. Но был другой и проснулась я, как всегда, задыхаясь. Лицо пылало. Подобного мне не снилось даже во времена студенческой бесшабашности. Моей лично. Стыдясь самой себя, юркнула в ванную и воду сделала попрохладнее.
Если против присутствия в фантазиях симпатичного некроманта и не менее симпатичного вампира я ничего не имела, то третий фигурант… Это вообще за гранью. Любопытно, тут психологи есть?
Завтрак соображала подхихикивая и покрываясь мурашками попеременно. Роняла все подряд. В окно, которое я приоткрыла, чтоб проветрить, заглянул ворон. Я вздрогнула от скрежета когтей по жестянке отлива и уронила кусочек колбасы. Подняла и предложила гостю. Птиц побрезговал. Посмотрел осуждающе и исчез. Пожала плечами, съела сама и отрезала еще один. В процессе опять вспомнилось приснившееся, и я, замечтавшись, полоснула по пальцу.
Охнула, полезла в ящик за салфетками, развернула хлипкую коробочку с затертой надписью, просыпав плотные, похожие на сургуч кругляшки, и сдуру принялась сгребать их обратно порезанной рукой…
Шарахнуло так, что мозг из головы выдуло вместе с дурными фантазиями, оставив только звон.
В ушах звенело, а глаза слепило. Все, что хотя бы теоретически могло сверкать и сиять, сверкало и сияло, а что не могло — отблескивало. Мне, сидящей на поскрипывающем от чистоты полу и смахивающей проступающие от обилия блеска слезы, было видно, что донышка у ящика нет, а вот эти снежно-белые хлопья в воздухе — все, что осталось от стопки льняных салфеток.
Поднялась и с опаской выглянула из кухни. Вихрь чистоты, похоже, прокатился не только по кухне. Потолок, не вынеся потрясений, отвесил незамеченную мной ранее лестницу на чердак. А я гадала, как туда пробраться — окошко-то с улицы видно.
Отправиться на исследование новых территорий мне помешал грохот внизу.
Удивительно, но дверь уцелела. И даже ничего рухнувшего не обнаружилось. Зато обнаружился крайне разъяренный ведьмак с искрящими волосами, рунным щитом в одной руке и пульсаром — в другой, и все это призванное устрашать магическое великолепие тоже сверкало, сияло и отблескивало в качественно отполированных поверхностях. Прямо до слез.
