6. Глава 5
При свете дня найти избушку Ромки-алкоголика оказалось проще простого. Это был крайний дом в небольшом переулке, после которого шел спуск к пруду, непонятно каким образом очутившийся в сердце города. Видимо, когда-то именно отсюда началась закладка городища, из которого потом разросся целый областной центр, а иначе как объяснить, что здесь среди кучи высотных домов затерялся частный сектор. Как его еще не снесли и не построили на его месте новомодный торговый дом или бизнес-центр?
Дверь была не заперта. Бывший мент громко храпел, раскинувшись на полу прямо посреди захламленной кухни. Загаженный пол, поломанная мебель, остатки еды на ободранном столе, целая галерея пустых бутылок и в руке у Ромы — вчерашний «подарок» Креста, измазанная землей бутылка из кабака.
— Достал, значит, — усмехнулся Крест и несильно пнул безвольное тело. — Але, подъем!
Безуспешно.
— Просыпаемся! — еще пара пинков, и хозяин дома зашевелился, заворочался, промычал что-то нечленораздельное и, с трудом приподняв чугунную голову, мутным взором огляделся. — Подъем-подъем! Давай!
Когда алкаш снова уронил голову и, по-видимому, собрался дрыхнуть и дальше, Крест откупорил принесенную бутылку и тонкой струйкой плеснул ему водки на лицо. Учуяв знакомый запах и желанный вкус, Рома тут же проснулся.
— Будешь? — Крест покачал перед его глазами бутылкой. — И жрачка есть, — показал и пакет с едой. — Вставай, а то уйду, — и, не дожидаясь ответа, пошел на свежий воздух. Находиться в вонючем доме было невыносимо.
Через некоторое время на улицу выполз и Рома. Вид у него был удручающий — заросшее щетиной одутловатое лицо землистого цвета, косматые, торчащие в разные стороны волосы, красные, воспаленные глаза. Он мелко дрожал всем телом, то ли от уличной прохлады, то ли от похмелья. Увидев Креста, протер глаза и спросил севшим, пропитым голосом:
— Ты кто?
— Что, не узнаешь? А сам в гости вчера зазывал.
— Ща, пацан, погоди, — держась за стену дома, а там, где опоры не было, просто шатаясь из стороны в стороны, он доковылял до такого же засранного туалета и, быстро сделав там все свои дела, вернулся обратно. Загремев уличным рукомойником, поплескал водичкой себе в лицо — типа, умылся, и наконец обратил внимание на щедрого гостя. — Не узнаю что-то тебя, — посетовал он, подходя ближе и приглядываясь к Кресту. — Память подводит.
— Оно и видно, — тот осмотрел его с головы до ног, поражаясь в душе тому, насколько непредсказуема жизнь. Вчера ты царь и бог, а сегодня — никому не нужная шваль, опустившееся ничтожество. Но если честно, ему трансформация бывшего мента даже понравилась. Вот уж кого не жалко…
— Погоди… Ты же… — память оставила бывшего полицейского, да не совсем. В его голове словно что-то щелкнуло, и он вспомнил. Вспомнил все. Лицо его вытянулось, в глазах мелькнула злость. — Евгений Крестовский, — выпалил он с ненавистью.
— Ого, — расплылся в улыбке Крест, — вспомнил?
— Я тебя никогда не забуду! Это же ты, — распалялся все больше алкаш, — ты мне лицо порезал!
— Скажи спасибо, что просто лицо, — Крест продолжал улыбаться.
Рома сжал кулаки, весь подобрался — в нем проснулся прежний мент, но через мгновение, видимо, вспомнив, кто и что он сейчас, расслабился, угрюмо бросил:
— Что надо? Зачем пришел?
Опустился на уже просохшее после ночного дождя крыльцо и, уставившись невидящим взглядом в воображаемую точку, замер. Скорее всего, унесся мыслями в прошлое.
