Гаврила довольно равнодушно исполняет приказ Черняева, помогает ему одеться.
– Ты видишь, какой здесь бедлам. Не штаб, а конюшня!
(По помещению разбросаны вещи. Сабля в одной стороне, форма в другой, кругом бутылки, военные карты, бумаги… все раскидано, как попало.)
– Как меня угораздило сюда попасть. Воевать с могучей турецкой империей армией, в которой всяк делает, что ему угодно…
Наконец, при помощи Гаврилы, он одет, но небрежно, и некоторые пуговицы застегнуты криво.
Черняев снова прикрикивает на денщика:
– Ну чего ты уставился на меня? Убери бутылки и весь этот кавардак… Знаешь, что к нам прибыл важный посланник, прямо от царя. Еще подумает, что мы здесь не воюем, а лишь сидим да пьем. Только графа Вронского мне не хватало…
Недовольно бурчит вполголоса:
– Красавец! Обольститель! Ему-то что нужно в этой дыре?
В помещении перед комнатой генерала Стоян, подчеркнуто эффектно наклоняясь, показывает Вронскому, что Черняев его ждет.
– Пожалуйте, Ваше высокоблагородие.
Вронский отвечает на поклон Стояна:
– Благодарю Вас.
Вронский входит в комнату Черняева, становится во фрунт, приветствуя генерала:
– Разрешите доложить, Ваше превосходительство. Я прибыл в Сербию добровольцем. Отдаю себя в полное Ваше распоряжение.
Черняев, глядевший вначале на Вронского с подозрением, исподлобья, резко меняет тон и принимает его неофициально, запросто и даже сердечно. Он направляется к Вронскому, раскрыв объятья:
– Добро пожаловать! Прошу Вас без всяких церемоний, граф. Как желаете, чтобы я к Вам обращался: Ваше сиятельство или господин полковник?
Подходит к Вронскому, желая его обнять.
Вронского, видимо, коробит такая фамильярность. Он довольно холодно протягивает руку. Черняев, держа его за руку, подводит к постели, продолжая говорить:
– Пожалуйста, садитесь.
Вронскому неловко садиться так запросто вместе с Черняевым на постель, он делает шаг в сторону единственного стула, где только что висела форма Черняева, но так как на стуле лежит сабля, он продолжает стоять.
Черняев замечает это:
– Гаврила! Да где ж этот Гаврила?..
Никто не отзывается. Черняев подходит и сбрасывает саблю со стула в угол.
– Эти сербы – страшный народ!
Вронский все еще стоит, ожидая чтобы Черняев сел первым.
– Прошу Вас, садитесь, не стесняйтесь.
Черняев садится на кровать. Вронский опускается на стул.
Теперь они сидят один напротив другого, а между ними – стол с картой и фигурками.
– Можно предложить Вам что-нибудь, господин граф?
– Я бы выпил чаю.
– Чаю? Этого в Сербии нет. Но зато есть прекрасная ракия, – Черняев берет бутылку и протягивает ее Вронскому. – Да и стаканов нет… Как прикажу достать стаканы, оказывается, что они исчезли. Говорят: разбились! Да это они воруют… Выпейте с дороги, это Вас освежит.
Вронский делает глоток и протягивает бутылку Черняеву.
– Ваше здоровье! – Отпивает глоток и возвращает бутылку Вронскому.
– Мне никто не сообщил о Вашем прибытии… Мы могли бы лучше все организовать.
– Нет необходимости. Все в порядке.
Они пьют передавая бутылку один другому.
Черняев произносит тост:
– За победу Славянства и Православия над нехристями. И за Ваше счастливое прибытие!
Вронский отвечает сдержано-вежливо:
– Благодарю Вас. Ваше здоровье!
Черняев берет бутылку и с любопытством смотрит на Вронского:
– А как Вы сюда попали?
– Я приехал сражаться.
– Но Вы представить себе не можете, куда Вы попали… Это – Балканы! Это не война, а страшная бойня. Здесь так легко погибнуть…
