Черняев приказывает Стояну:
– Взгляните, не пострадала ли какая-нибудь лошадь?
Стоян выходит. Черняев исподлобья наблюдает за Вронским. Зло, будто хочет сказать: «Это война, красавчик… Обольститель… Это тебе не Петербургские балы». Обращается к Вронскому:
– Как Вам все это нравится, граф? Весело, не правда ли? Несколько иначе, чем на Петербургских балах. Ну, что поделаешь, война! – Вронский в ответ на эти бестактные слова Черняева только морщится. – Поэтому Вы уж нам простите, что не подготовили Вам прием получше…
Ответ Вронского холоден и почти высокомерен:
– Я хочу лишь как можно скорее приступить к выполнению своих обязанностей, Ваше превосходительство.
Черняев смотрит на него иронически. Входит Стоян:
– Все в порядке, только кони перепугались.
Черняев продолжает объяснять позицию присутствующим:
– Это неожиданное нападение турок – лишь обманный маневр. Главное нападение будет на нашем восточном крыле, вдоль реки Тимок. Они хотят зайти к нам в тыл и окружить.
Стоян вступает в разговор:
– Если позволите возразить: все донесения сообщают, что главное направление движения турецких сил – вдоль реки Морава. Мы как раз на этой линии. Я думаю…
Черняев резко обрывает его:
– Что за проклятая страна! Все хотят думать. У каждого свое мнение. Нечего тут думать. Турки не настолько наивны, чтобы принять такой план, на который был бы способен любой скороспелый сербский капитан. Сейчас же отправляйтесь с полковником Вронским на позицию в сектор Соко Баня – Княжевац (показывает на карте). Вы поступаете под начало полковника Хорватовича. (Обращаясь к Вронскому) Ну, вот Вам, граф, и первое задание. Желаю удачи. Я даю Вам своего денщика Гаврилу. Он хороший, хотя и чудак. Слишком набожный, строитель храмов и богомаз, – последние слова Черняев произносит с ироническим смешком.
Вронский же отвечает лишь официальным кивком.
День. Гостиная в доме Милутина. Чистая, просторная комната с небольшим количеством вещей, вся в ярких коврах. В углу – деревянная кровать, накрытая вышитым покрывалом. С другой стороны стоит деревянный резной сундук для одежды. На стене – семейный портрет, несколько икон, среди которых образа Святого Саввы и Святого Георгия, убивающего змея, и лампада.
Графиня Мария заканчивает утренний туалет – ей над тазом из кувшина поливает девочка Лозанна. Рядом стоит Даница с расшитым полотенцем в руках. Графиня берет полотенце и утирает лицо. Смотрит в окно. Милутин во дворе впрягает коней в карету.
Дом Милутина – живописный белый дом с черепичной крышей и коричневыми оконными рамами, веранда с деревянными балясинами – типичный сербский крестьянский дом. Перед домом растут две старые липы.
На веранде горшки с разноцветной геранью. Во дворе – амбары, стога сена и соломы, распряженная телега. Милутин запрягает коней, подводит их к крыльцу. Из дома выходят графиня, Йованка и Даница.
Милутин, кланяясь, приветствуя графиню:
– С добрым утром, барыня! Как себя чувствуете? – помогает ей сесть в карету.
– Очень хорошо. А консул Александр Сергеевич все переживал, как он меня оставит одну. Я ему ответила – поезжайте с Богом, господин консул. Там, где есть добрые люди, человек никогда не бывает один.
Говоря это, графиня усаживается в карету, куда уже забрались Йованка и Даница. Графиня гладит по лицу Йованку. Милутин залазит на облучок, крестится и трогается в путь.
