Мне волнительно чувствовать, как бархатная головка касается моих губ. Я в ответ прикасаюсь к ней языком и вижу, как вздрагивает низ живота моего мужчины.
— Смелее. Это чертовски приятно, — подбадривает он. — В руку его возьми. Сама сможешь все контролировать.
В руку — это не страшно. Пробежавшись подушечками пальцев по всей длине, обнимаю его член ладонью и сначала ласкаю так. Гордей подается чуть вперед, намекая, что мы планировали совсем другое.
Интуитивно поглаживаю его сначала языком, привыкая ко вкусу, к ощущениям. Делаю вдох и впускаю его к себе в рот.
— Щ-щит…
Выдыхает сквозь стиснутые зубы. Я замираю. Он толкается бедрами сам. Значит, все хорошо. И чем дальше заходят мои неуверенные ласки, тем тяжелее он дышит, то разглядывая с высоты своего роста, как двигается его член у меня во рту, то закрывая глаза и откидывая назад голову со сдержанным, вибрирующим стоном.
Никогда не думала, что мужчина может быть так красив и уязвим в этот момент. Все доступные моему взгляду мышцы напряглись. Провожу рукой по рельефам. Тонкие волосы на его руках встают дыбом.
— Черт… — стонет он, покидая мой рот и кончая на грудь.
Тяжело дыша, опускается на пол к моим ногам, кладет голову на колени, целует их и, кажется, улыбается.
—Тебе правда понравилось? — ногтями массажирую ему голову.
— Для первого раза все было просто супер.
Достает салфетки из прикроватной тумбочки, сам аккуратно вытирает с меня свое семя. Отбросив их в сторону, прикасается ладонью к щеке.
— Ты горишь, малышка…
Перебираемся на кровать. Он укутывает нас одеялом.
— Ясь, — настораживаюсь от его слишком серьезного тона, — а теперь очень-очень честно: тебе самой понравилось? Не отвернуло?
— Неловко за то, что не умею, — признаюсь Гордею.
— Это лечится практикой. Я спросил о другом.
— Не отвернуло. Должно было? — жмусь к нему теснее.
— Всякое бывает. Мне важно знать. Не хочу, чтобы ты делала это просто потому, что надо. В этом не будет кайфа.
— Мне было… — подбираю слова. — Откровенно, эротично, необычно и волнительно. Завтра ни одна тоналка не спасет мои горящие щеки, но я ничуть не сожалею о том, что мы это сделали.
— Хорошо, — смеется он. — Значит, можно развращать тебя дальше.
Пригревшись в объятиях любимого мужчины, я снова засыпаю. В этот раз спокойно, совсем без дурацких сновидений. Все портит будильник.
Гордей всегда встает раньше. У него пробежка, потом душ и завтрак. Это значит, что у меня есть еще минут тридцать, чтобы доспать, но стоит подумать о том, что я сотворила этой ночью, щеки ошпаривает горячим смущением, а низ живота наполняется приятным теплом.
— Ты у меня самая лучшая. Доброе утро, — раздается у меня над ухом.
— Доброе. А что, есть из кого выбрать? — ревниво шучу.
8. Глава 8
Гордей
«Нет!» — зло рявкаю в своей голове.
Что за дурацкие вопросы она задает с утра? Или меня просто так триггерит, потому что виноват?
Черт! Черт! Черт! Какого же хрена не отпускает?!
Бросив Ясе резковатое: «До вечера», — просто беру и сбегаю из дома. Ни утренней пробежки, ни завтрака, ни душа. Мне прямо сейчас надо было уйти, и я ушел.
На улице с утра еще довольно прохладно. Застегнувшись по самое горло, стартую от гаража на нашу базу. К девяти подъедет несколько родителей моих потенциальных маленьких учеников. Успею выпить кофе и привести в порядок взвинченные нервы. Они нихрена не способствуют эффективной работе. Да и за рулем на большой скорости можно размазать свою тушку по асфальту. Сбавляю обороты, понимая, что попал на штраф и неаккуратно перестроился, едва не сев задницей на капот фольксвагена. Водила меня справедливо обматерил. Откатился назад, извинился перед ним и рванул дальше, надеясь, что он не окажется одним из тех самых родителей.
