После рассказа, который больше никто не перебивал, я задумался. И не только я. Потом я родил версию, которая, наверное, могла прийти раньше не только в мою голову.
– Там, между «Панорамой», и обзорной площадкой, где вы все были, метров… четыреста, наверное. Между нами дома какие-то были, дорога на Муром – там тоже машины катили. Да и по другую сторону от нашего ресторана, если его считать центром катаклизма, – тоже хватало строений. Если даже за радиус взять эти четыреста метров, то в теории сейчас по степи может куча народа бродить. И в Запретном Лесу тоже. Но последним, скорее всего, повезти так, как нам, не могло.
– А почему, собственно, вы именно этот ресторан считаете центром катастрофы?
Вопрос задал учитель; я от него иного и не ожидал. Кивнул:
– Можно на «ты». В империи Золт почему-то не принято выкать. И не забывай добавлять господин барон, или твоя милость. Именно так, – добавил я, увидев, как тот попытался возразить; сейчас уже говорил исключительно барон ван Столбов, – и никак иначе. Повторять больше не буду. И кланяться не забывайте. А что касается центра катаклизма, то все просто – там ведь находился я.
– А.а.а…, понятно, – протянул Сергей Николаевич Баженов, учитель – интересно знать, какой предмет он преподавал?
А ведь я ничуть не покривил душой. Именно я и находился на самом острие атаки метеорита, а точнее, того светлого облака, которое он гнал перед собой. Ведь именно меня, судя по всему, оно «наградило» плюшками по-полной. Прямо-таки невероятными способностями, судя по тому, как я сам удивляюсь себе, вместе с памятью искусника Гарция.
– Ну, хорошо, теперь о наших делах скорбных.
Галя поднялась рядом первой. Потом мальчишки с девчонкой Оранжевой подскочили, а за ними и все остальные. И это правильно, и вовремя. Ведь в дверях уже топтались, не смея войти без моего разрешения, Фанел с Ганидом, и еще один мужичок, совершенно не похожий на торговца.
– Скорее на воина он похож, – решил я, оглядывая крепкую фигуру смуглого мужика лет сорока пяти – пятидесяти, – хотя одно другому не мешает. Если он водит караваны, так должен знать, с какой стороны за меч браться. Или за кинжал – вон, какой переросток висит у него на поясе.
А Фанел уже стоял за моей спиной – ему разрешения не требовалось. А вот почему Ганид там мнется? Хозяин-то здесь он. Ага – Мануэля выглядывает. Теперь-то в зале светло, как на улице в летний полдень.
– Давайте сюда, – помахал я рукой этой парочке, – можете присаживаться.
Сам я уже сидел, и с интересом смотрел, как оба с некоторой опаской и недоверием поклонились, едва не достав лбами до скамьи, и осторожно переступили ее, присаживая так, словно их крепкие зады ждало не твердое дерево, а сотни иголок. Я повернулся к Галине. Та – молодец – и без вопроса поняла, что я хочу спросить о задании, которую я ей оставлял.
– Вон, – показала она мне на пожилую женщину, Альбину Александровну, которая и Каланчу перевязывала, и всем бытом командовала, и вообще – строила их коллектив, включая китайцев, по меркам военного времени; и у нее неплохо получалось, – это Суслова Альбина Александровна, и ее муж, Виктор Федорович.
Я невольно улыбнулся тому, в какой последовательности представила мне эту пару супруга. А Галя продолжила:
– Я с ней и обговаривала вопрос насчет снабжения. Хватка у ней в этих делах – железная.
– Железная – это хорошо, – похвалил я, – вот пусть с этими ребятами и обговаривает, сколько и чего нужно. С доставкой. А вопросы цены и адреса этой самой доставки я уже сам решу. Сейчас у меня другие дела есть. Да и не дело это – барону торговаться.
