– Непростые это морячки, – покачал я головой, – помните того, фиолетового, в лесу.
Кивнули все, даже учитель. Видимо, ему, и всем остальным о наших злоключениях успели рассказать.
– Я имею в виду его наряд, – поспешил я продолжить, чтобы Лида, да и все остальные, не возвращались слишком уж глубоко к тем событиям, – так вот – на корабле таких было аж шестеро. Важные такие, как индюки. С кучей амулетов на шеях. Вот такими.
Я достал из пояса защитный амулет, зарядил его незаметно для остальных по полной, и надел цепочку с камнем Гале на грудь. И поправил его там, вызвав небольшое смущение на ее лице. А я еще и задержал ладонь – ну, приятно же.
– Заправь под куртку, – посоветовал я, и не снимай никогда. Это защитный амулет. Потом объясню, как он работает.
Галя моему совету последовала тут же. Закинула камень куда-то внутрь своей одежки, заставив теперь смутиться меня. Немного, но заставила.
– Ой, кольнуло!
– Это привязка, – поспешил успокоить ее я, – теперь от тебя несколько арбалетных болтов отскочит, не повредив. Хотя, конечно, лучше избегать таких ситуаций. Но жизнь нас к ним подталкивает. Так вот – продолжу. Все шестеро искусников там одеты были в разные цвета. Как на радуге. Только красного не хватало. Зачем они приехали к графу? Память охотника мне помочь не может. Но утверждает, что эти ребята смогут Олега как-то разговорить. Магия (это я остановил Капитана, открывшего было рот)! И уж, конечно, поинтересуются, что это за искусник бесхозный тут бегает. Точнее, плавает.
– А он маг? – все-таки вставил свою фразу Петр.
– Не знаю, – соврал я, – его ведь не проверили. Но… вот у Лиды спросите – похож он был характером и повадками на свою мать? Извини, если обидел.
– Да что уж там, – устало отмахнулась недавняя невеста – она о свой свадьбе, наверное, и не вспоминала, – хоть и брат он мне, а скрывать не буду. Мама хоть нас всех любила, и в обиду не давала. А этот… Гад он, в общем, по жизни. И если ему есть что сдать, он обязательно сдаст.
– А что он может сдать? Что он вообще знает? И чем может быть полезным для тех магов. Что-то закончил, кем-то работал?
– А, – махнула рукой Лида, – можно сказать, что никем, и никогда. Папа все…
Ее лицо вдруг скривилось, и Лидия закрыла его ладонями, из-под которых зазвучали не сдерживаемые рыдания. И слова, которые били по голове, как молоты:
– Господи, за что мне все это?! И мама, и папа, и Олежка теперь. И Игорь там остался…
– Игорь?
Галя, уже остановившаяся у подруги, и обнявшая ее, повернула голову, и прошептала беззвучно: «Жених». А Лида словно услышала, или почувствовала – оттолкнула ее, и отняла руки от лица. Смотрела она теперь почти зло:
– Ну, да – пятый! Что уставились? Любила я его, понимаете? И остальных любила. Думаете – не бывает так?
Я как раз ничего не думал. И женщине верил – мало ли как в жизни бывает. В конце концов, это ее жизнь. Только вот переплелась она тут с нашими. Моей, в частности. Но утешать и оправдываться я не спешил. Ну, не психолог я ни разу. Сюда бы того попа, о котором Паша рассказывал. Так он с другими двумя в степи остался. Навсегда. Тут я степняков понимаю. Не оправдываю, а понимаю. С Черными тут… однозначно. А священники в черных рясах, да с поднятыми руками – наступают, молитвы поют, наверное. А здесь молитв нет, одни заклятия. Или проклятия. Вот парни, которые с луками и стрелами, и не выдержали. А потом и китаянок… «приватизировали». Опять в своем праве были? Ну, не знаю. Я вообще-то говорил уже, что расист немного. Так вот, девчат тех, конечно, жалко. Но китайцев я все равно не люблю. Не знаю, почему, но это факт. Ничего они мне плохого не сделали. Больше того – во всем китайском давно хожу, и не жалуюсь. Просто… слишком много его вокруг нас стало, китайского. Вот и здесь без них не обошлось. Ну, да ладно.
