В девятом классе началась дружба с Вовочкой, и наконец появился этот оттенок сексуального волнения, который, впрочем, Ритка игнорировала удивительно успешно.
Однажды Вовочка, по-дурацки желая произвести впечатление, рассказывал о какой-то пьянке-гулянке со старшими товарищами, и что приятель его какую-то девицу трахнул, далеко не отбегая.
– Вот, – говорит, – то еще зрелище, смотреть противно, – и кривится так пренебрежительно.
В ту пору Вовочка относился пренебрежительно абсолютно ко всему, от порнографии до Мариинского театра. Ритку это злило ужасно.
– Ах, противно, – ехидно говорит она (сердитая, что сама-то не видела, а если б увидеть, сразу все бы и узнала, эхххх!) – у нас тонкий художественный вкус! Как же! Как же!
– Нет, – стоит Вовочка на своем, – в самом деле противно. Ты просто не видела.
– Ладно, – говорит Рита, – смотреть противно. А самому участвовать?
И тут он словно споткнулся: воображение подвело. Видно, уже знал не понаслышке.
– Участвовать – ничего, – тихо сказал. – Нет, правда. Самому участвовать – это ничего.
Ух, как Ритку окатило! Ни фига себе! Даже Вовочка-всепренебрегающий! Значит, в самом деле, сильно приятная штука?!
В шестнадцать лет, начав целоваться с мальчиками, Ритка обнаружила сразу несколько удивительных вещей…
– Братия, кто было девочкой?… Ну, смелее!… Кто из вас было или бывало девочкой шестнадцати лет?… Не может быть, что никому не повезло!…
– Ну вообще-то… Я… Только давно…
– 926-белая ночь, вы меня просто выручили! Воспарите, пожалуйста.
– Оно сейчас нас нау-у-учит…
– Да тут много ума не надо, пусть расскажет.
– Не хамить, и тишину соблюдайте. Дорогое 926-белая ночь, итак, вы начали целоваться с мальчиками.
– Я???
– Тьфу. Вашблистательство, с ним придется непросто.
– Ничего, я попытаюсь. Девочка, которой вы когда-то были, начала целоваться с мальчиками. Помните?
– А. Ну да. Примерно помню.
– Расскажите нам, что вас удивило тогда, что было в этом нового и неожиданного для вас?
– Ага. Ну, что… Меня удивило, что мокро.
– Как-как?
– Мокро. Поцелуи мокрые.
– Извините, пуочему? Губы стануовятся муокрыми?
– Нет. Целуются вообще не губами. И вообще, обычно это не то чтобы… ну, не особенно приятно.
– А зачем туогда этуо… гм… пруоделывать?
– Не знаю. Наверное, мальчишкам нравится. Только им этого все равно не достаточно.
– В какуом смысле?
– Гептаруковод, 926-белая ночь имеет в виду, что мальчикам надо еще и потрогать.
– Да, им вечно надо потрогать, и все время мало! Какой бы длины ни была юбка, мальчики все равно норовят залезть за край на полдлани минимум!
– Извините, чтуо такуое «юбка»?
– Предмет женского облачения, надеваемый на бедра и закрывающий верхнюю часть ног.
– 32-индиго, у вас замечательная точность формулировок. Поздравляю вас!
– Э-э… Гм… Извините, у меня вуоуображения не хватает… Вы не муогли бы нарисуовать у меня в куонспекте?… Благуодарю вас…
– Слушай, 926-белая ночь, если все так неприятно, зачем тогда вообще… ну… сближаться?
– Почему неприятно? Как раз когда трогают, мне нравилось. Но некоторые вещи… Может, я не такое умное… Некоторые вещи я так и не поняло…
– Какие вещи, будьте любезны?
– Ну, эти мальчики на танцах стали почему-то прижиматься… но не тут… А вот так, так вот…
– Вы хуотите сказать, нижней пуолуовинуой уорганизма?
– Да… И эта часть у них… какая-то… очень твердая и бугристая.
– Уо!… Загадуочнуо!
– Да, а еще мальчики иногда начинают непонятно так уговаривать…
