– Конечно помогу, – уверенно ответила девушка. – Меня зовут Карина.
Она протянула руку.
– А фамилия?
– Ломова.
– Очень приятно! – я с чувством пожала ладошку.
– Зайдёте?
– Если позволите.
На кухне было уютно. Занавески с рюшечками, карамельки в хрустальной вазочке. На плите домовито пошумывал расписной чайник, намекая, что он произошел от дровяного самовара. Чашка с мёдом на столе… утопленница муха – святая мученица. В стеклянной вазе на подоконнике – роскошный букет сирени. Развалился тяжелыми бесстыдными гроздями.
Я подумала, что это Девчачий рай. И ещё, что хорошо бы сюда запустить матёрого художника. Здесь присутствуют сюжеты.
– Вовка принёс? – спросила я, кивнув на цветы.
Щёки Карины порозовели:
– Ага. Заходит иногда, мракобес. Женихается.
Помолчали.
Я задумалась, как построить разговор. По лицу девушки пробежала ревностная тень: К чему прозвучал мой вопрос? Чего это я удумала? Уж не собираюсь ли положить глаз на её счастье? На любимого мракобеса?
…Вот так. Оказывается даже "Вовка из тридевятого царства" представляет ценность для кого-то. Будто этого добра не хватает в природе…
Потом Карина решила, что я слишком… "Модная ути-пути!" – по её лицу можно было читать, как по книге. Значит, опасности нет. Морщинка разгладилась.
Я уточнила:
– Вы вдвоём здесь живёте?
Она кивнула. Настойчиво повторила вопрос:
– А вы зачем пришли?
Какая милая девушка! Не та ли это простота, что хуже воровства?
Я ответила, что хочу разобраться в происшествии. Понять. И написать статью. Карина отвернулась, посмотрела в окно. Как бы отстранилась. Мне этот жест показался странным.
"В сущности, я на их стороне… на стороне потерпевшей… почему штыки?"
– Расскажите про Светлану. Где она работает?
– В Центральном Доме Мод.
– Швея?
– Чо это швея? – огорчилась Карина. – Совсем даже не швея. Это я швея. При том, не швея, а портниха. У меня второй разряд. Я могу вам такую брючную пару могу сострокать – закачаетесь… в Москве так не умеют!
– А Света?
– Лана ведёт шоу. Она – актриса. Иногда она сама участвует в показах. Если модель особо нравится.
"Понятно. Девушка тянется к прекрасному. Ценит красивое. И дорогое".
Я вдруг поймала себя на мысли, что предвзято отношусь к Насоновой. С чего бы это? Быть может из-за "Ланы" – мне не нравится это сокращение. В нём звучит нечто натянуто-пафосное. Лукавое. Назвали тебя родители Светой – будь ей. Услышь прекрасное в простом созвучии: Свет-лана! Светлая.
Нет, нужно отбросить Свет опуститься до пошлого американизма: Лана.
Или я нервничаю из-за "скрытой угрозы" – напряженного состояния Карины?
Или из-за нелепостей происходящего? Тут, правда, есть из-за чего волноваться.
– Расскажите, как это произошло? – попросила я. – Преступление. Я говорю об…
Карина кивнула, давая понять, что сообразила.
– Да как это бывает? – развела руками. – Как у всех. Кобель он и есть кобель. Глаза водярой залил и полез…
– А если с самого начала? – перебила я. – Подробно.
– Они на речку поехали. Всем кагалом. Клёновы Ирка с Сергеем, Маринка Игнатьева со своим новым… хахалем. Представляете дурищу: два раза за мужем была и опять нашла себе клоуна!
– В каком смысле?
– В прямом смысле. Как шпала. Он в цирке выступает. Я ей говорю, опомнись, дура! Ну, как уедет цирк, что делать будешь? Горевать?
Неожиданно и очень красиво Карина пропела:
– Куда уехал цирк? Он был ещё вчера. И ветер не успел, со стен сорвать афиши…
