Всё как есть, или Повесть о настоящем - страница 9

Ставил я ему и Летова, попросил вслушаться и дать оценку, отбросив предрассудки. Оценка была положительной, но, чтобы врубиться, нужно думать, поэтому, как вы понимаете, повторных прослушиваний не последовало.

Как-то, помню, шли по Питеру мимо ларька, где торговали футболками с Цоем и Шнуром.

– Не хотел бы я висеть рядом с ними, – сказал Костик, кивнув на витрину.

– Ты же утверждаешь, что тебе по барабану, что будут делать с твоим именем после твоей смерти? – парировал я.

– Так-то да, – согласился Костик.

Есть видео, где Константин отвечает на вопрос о своей мечте. Он говорит, что мечтает о том, чтоб его похоронили на Луне в чехле от контрабаса, и это отчасти правда.

Мечтал ли он о популярности и славе? Да! Но при одном условии – популярность будет здесь и сейчас. Если он сочинял, например, текст, то мог подойти прямо на улице к первому попавшемуся знакомому и попросить его выслушать. Именно такое применение своего творчества он находил самым правильным, а разговоры типа «можно же сделать так, что у тебя будут тысячи таких слушателей» его не особо интересовали. Будет – это хорошо, но главное, что есть сейчас. Пусть даже это и один-единственный знакомый, случайно проходящий мимо.

Также многие думают, что он был принципиально против коммерциализации своего творчества. Нет, это не так, он был только за, но условие то же – всё нужно здесь и сейчас.

Подобная своеобразная жизненная позиция вызывает неоднозначную реакцию, часто диаметрально противоположную, и это неудивительно при столкновении с такой одиозной личностью.

Родственникам Кости, например, всё это не приносило ничего, кроме страданий.

Но если в твоей жизни всё было плохо и казалось, что выхода нет, а друзья могли поддержать лишь дежурным сочувствием, то непременно возникало желание рассказать обо всем Константину. Он смотрел на тебя своим пронзительным взглядом, глазами, наполненными смыслом, глубиной, неподдельным сочувствием, и подбирал такие слова, что казалось, будто он пережил то же самое.

При подобных обстоятельствах произошла судьбоносная для Константина встреча, благодаря которой наша история имеет продолжение. Встреча с человеком, который до сего момента всячески избегал упоминания своего имени, однако в этой книге мы просто не сможем обойти его стороной.

Завершая портрет и возвращаясь к хронике событий, остаётся сказать, что при рассказе о жизни Константина постоянно возникают мысли о мистической предопределённости его судьбы.

Об этом часто говорил и он сам, вспоминая, как один в квартире засыпал с сигаретой на ватном матрасе, и только странная неведомая сила заставляла его проснуться в тот момент, когда угарный газ уже начинал своё действие.

Сам по себе он обладал какой-то ощутимой магической энергетикой, и его легко представить старцем, лечащим людей, как, например, Пётр Мамонов в фильме «Остров».

Вот пример. Сидим разговариваем во дворе, а на соседней лавочке навзрыд в коляске орёт ребёнок, продолжительное время не реагируя на уговоры мамаши. И вдруг Костик начинает шипеть так, как умел только он, – наполовину по-гусиному, наполовину по-кошачьи, и ребёнок в ту же секунду стихает. Я тогда очень удивился, а Костик как ни в чём не бывало продолжил беседу.

Константин, к слову, легко находил общий язык с детьми, они его не боялись, возможно, потому, что он и сам часто был как ребёнок.

Одна подписчица рассказала забавную историю о своей дочери, которая всё младенчество и раннее детство слушала с ней песни Ступы, но никак не могла начать говорить, особенно букву «Р». И вот однажды они вышли погулять, солнечный денёк, нарядная четырёхлетняя девочка на самокате начинает петь на всю улицу чётко и внятно: «КОГДА Я УМИ-И-И-И-Р-Р-Р…» Детей не обманешь, они чувствуют фальшь.