– Куда ты меня несешь? – спросила, едва слыша саму себя, но на большее сил не было.
– Тут недалеко есть дом. Охотника или лесника, не знаю. Я близко не подходил. Оставлю тебя там.
– Оставишь?
– Оставлю, – подтвердил Тирон. – Если есть дом, то должны быть и люди, – пояснил он. – Как ты оказалась в реке?
Гул в голове нарастал. Взор застлала темная пелена. Тошнило.
– Не засыпай, – донесся голос Тирона, будто издалека. – Смотри на меня.
В любой другой ситуации я бы поступила вопреки, но в этот момент не возникло ни одной мысли о неповиновении. Распахнув глаза, я уставилась на профиль Тирона. Впрочем, ничего при этом не отмечая. Он посмотрел на меня и нахмурился.
– Немного осталось, – проговорил то ли для меня, то ли для себя.
Весь оставшийся путь Тирон глядел только перед собой, но не забывал говорить со мной. Он что-то спрашивал, а не дожидаясь ответа, задавал следующий вопрос – лишь бы не позволить мне заснуть. А я выбивалась из сил все сильнее, как если бы сама несла кого-то на руках в гору, как если бы сбилось мое дыхание, как если бы мне приходилось кого-то тормошить разговорами. И лишь две мысли не давали покоя: как прекратить эту боль, и что случилось с моим даром?
ГЛАВА 3
Горечь на губах и во рту. Холод, не просто пробирающий до костей, а разламывающий их на мелкие кусочки. Отрывки видений, ускользающие, не задерживающиеся в моей памяти.
Сколько часов, дней, месяцев продолжался этот кошмар, я не знала. И не было надежды на его прекращение. Наоборот, когда казалось, что хуже быть не может, становилось еще ужаснее. Лишь после странной горечи я могла забыться, хоть и ненадолго, но на новую порцию мучений передышки хватало.
Облегчение пришло внезапно. Я просто проснулась. Странно, но последние воспоминания забылись. Я ожидала услышать голос Армелии, ее беззлобные ворчания по поводу моей привычки засиживаться допоздна, после чего меня сложно добудиться по утрам. И даже раскрыв глаза, я не сразу осознала свое положение. Солнечный свет, бивший в окно, на мгновение ослепил, но затем мне удалось немного осмотреться.
Первое, что привлекло внимание – стена. Она оказалась деревянной, причем бревенчатой. В моей комнате, как и во всем имении хранительницы таких стен не было. Даже в тех же дворовых постройках – либо камень, либо доски. Но никак не бревна. А еще окно странное. Без какой-либо занавески хорошо просматривалась решетка за стеклом, мелкая, с ячейкой чуть больше, чем у рыболовной сети.
Аккуратно, помня о недавнем плохом самочувствии, я легла на спину. Взгляд тут же уперся в деревянный потолок. Перекрытия не было, скаты крыши, обитые досками – вот и весь потолок.
Кровать, на которой я лежала, стояла изножьем к двери. И получалось, если смотреть от входа, я пребывала в правой части домика. Слева – стол и стулья, а у дальней стены – печь.
Домик выходил совсем маленьким, точно меньше, чем моя комната в имении.
Заслышав шум за дверью, я тут же прикрыла глаза. Скорее, инстинктивно, чем осознанно.
Тихий скрип, шаги, возле печи что-то звякнуло и плеснуло. А затем неожиданно, заставив меня вздрогнуть, чужая ладонь коснулась моего лба. Мимолетно, как будто движение вошло в привычку, но не несло особого смысла.
Притворяться, что сплю, я больше не стала. Но, когда раскрыла глаза, никого перед собой не увидела. Тирон, а это был он, уже отошел к печи, где начал переливать принесенную воду в посуду. Затем он раздул угли, подкинул пару поленьев и поставил одну из кастрюль на варочную поверхность – скорее всего, сплошная металлическая плита являлась именно ею.
