-Наталья Николаевна, я была несколько резка, извините. Сейчас уже поздно и я воспользуюсь вашим гостеприимством, но завтра подыщу себе иное жилье. Я планирую задержаться в Петербурге, но вас не обременю своим присутствием.
-Акулина, - на глазах Анастасии выступили слезы, - но как же так? Ты опять оставишь меня одну. Теперь, когда ты получила титул мы можем вместе выезжать в свет...
-Прекрати Анси, - оборвала дочь княгиня. - Мещерские прибыли в Петербург и Татьяна составит тебе компанию. А что до тебя Акулина, то и я была невоздержанна, прости, это все нервы. Столько всего свалилось на нас. Мы постоянно пребывали в тревоге. Сердца наши, стесненные горестью, не могли чувствовать радости. Унылое молчание везде царствовало, и каждый день был мрачен...А потом привезли Петра Алексеевича, - Наталья Николаевна приложила платок к глазам, - нам даже не дали открыть гроб, чтобы попрощаться. Он ходил по лазаретам, устраивал пленных раненых и заразился. Ах, как же мне не хватает его... Ты можешь оставаться в нашем доме столько, сколько тебе будет угодно.
-Ах, Акулина, - оживилась Анастасия, - ты бы знала, сколько мы передали на помощь армии. В русском театре, в том числе и в балете на протяжении войны с французами одно появление на сцене знамени с надписью «За отечество» доводило зрителей до одушевленного восторга: зрители плакали, кричали «Браво! Ура!», рукоплескали, вскакивали со своих мест, даже бросали на сцену кошельки с криками «На пользу ополченцев! На пользу раненых!».
Глаза девушки горели, она раскраснелась и продолжила.
-А в Императорском театре представления давали по-прежнему французские актеры. Закревский сказывал, несмотря на то, что «народ кричит», государь нарочно приказывает играть французские пьесы», что может иметь последствия самые худые. А я не поняла этого "нарочно".
Я тоже не поняла, за каким чертом злить людей? Но может, высоким особам оттуда сверху видней.
-Мария Антоновна Нарышкина всем рассказывала, что ставят спектакли для нее, и она оными забавляется. На нее за это весьма негодуют, сказывают даже, что на улице ей сделана какая-то грубость, - дополнила рассказ дочери княгиня. - А как же ты провела все это время, Акулина?
Мне не хотелось рассказывать о нашей партизанской жизни, казалось - не поймут. Их занимают другие интересы - кто про кого что сказал, балы, вечера, салоны. Скукотища какая. Никогда не понимала, когда рай представляют в виде каких-то островов с белым песком и лазурной водой, где можно целыми днями валяться на пляже и жарить пузо. Вообще, меня всегда удивляло, почему люди считают раем ничегонеделанье? По-моему, человек может быть счастлив только в труде, в развитии.
-Мы жили в лесу в землянках, вредили, чем могли французам, - отделалась парой фраз.
Дождавшись, когда ужин будет закончен я с удовольствием ушла в отведенную мне комнату. Марфуша была уже там. Она достала ночную рубашку, капот и помогла мне умыться, поливая на руки из кувшина. Попутно болтала, как всегда.
-Ох, барышня, вся дворня только и говорит, что о вашем внезапном дворянстве. А уж как я им рассказала, что вы у нас командиром были и всем партизанам теперь вольная вышла, так вы бы видели их рожи.
-Марфа, - прервала я веселую болтовню, - я не хочу оставаться в доме Ланевских. Завтра мы снимем комнаты, или дом. Мне нужно ознакомиться с производством, я совсем не помню насколько развита уже промышленность.
